Трагедия белого юга. 1920 год

Свою заинтересованность в союзе с немцами Донской атаман, говоря о себе в третьем лице, объяснял так: — «Атаман смотрел на немцев, как на врагов, пришедших мириться с протянутою для мира рукой, и считал, что у них он может просить, но когда пришли союзники, то на них он смотрел, как на должников перед Россией и Доном, и считал, что они обязаны вернуть свой долг и с них можно требовать»^{39}.

Однако Деникин, как и все руководство Добровольческой армии, считал, что Краснов нужен был немцам лишь как средство для разложения добровольческих соединений и частей, которых они рассматривали как своих потенциальных противников. В августе 1918 г. они даже направили Донскому атаману ноту, в которой потребовали разоружить добровольцев и убрать их с территории Дона.

Отношения Краснова и немецкого командования развивались по восходящей линии и с согласия атамана немцы решили на донской земле сформировать послушные себе русские соединения и части как альтернативные по отношению к добровольческим. Краснов легко согласился на это, так как лучше других знал, что его казаки не хотят воевать за пределами донских земель, а новые формирования можно отправить туда. Планировалось создать Южную армию, состоящую из трех корпусов. В случае их удачного наступления против Красной Армии Краснову потом было бы гораздо проще подключиться к ним со своей Донской армией. Первым, на немецкие деньги, стал формироваться корпус, который громко наименовали Астраханской армией. Во главе ее стоял астраханский князь Тундутов. Армия имела промонархическую ориентацию, и немцы, как в прочем и Краснов, рассчитывали, что в нее начнут «перетекать» от Деникина те, кто хотят реставрации в России царской власти, начнутся конфликты с противниками монархии и в результате произойдет разложение Добровольческой армии.

Действительно, после того как стало известно, что денежное содержание у Тундутова в два раза больше, чем у «добровольцев», некоторое количество офицеров перебежали в Астраханскую армию. Занять должность командующего армией согласился генерал А.А Павлов. Что же касается князя Тундутова, то, как писал генерал Деникин, он «... оказался человеком пустым и недалеким, готовым на всякую интригу и очень плохим организатором. Он играл роль не то царя, не то полубога у калмыков, то предлагал себя и всех калмыков в полное распоряжение атамана (Краснов. — Я.К.), носился с фантастическим проектом создания особого Юго-Восточного союза, возглавляемого «великим Атаманом», то напротив, грозился идти со своими калмыками против войска Донского. Его калмыки были босы и оборваны, сидели на двухлетках и трехлетках, большинство не имело седел и оружия. Он был не страшен и не опасен, но беспокойства и тревоги доставлял много. Астраханский «корпус» численностью около трех тысяч пехоты и тысячи конных, несмотря на всю безалаберность управления, все-таки хорошо дрался и довольно крепко оборонял восточные степи за Манычем»^{40}.

Почти одновременно с Астраханской в Киеве началось формирование Южной армии, которую вскоре стали называть Воронежским корпусом. Он тоже был промонархическим, его формирование немцы, не без ходатайства атамана Краснова, поручили члену императорской фамилии герцогу Н.Н Лейхтенбергскому. Он принадлежал к русской ветви германских герцогов и во время службы в Лейб-Гвардии Атаманском полку был приписан к одной из донских станиц. Зная его доброжелательное отношение к донским казакам, Краснов поручал ему недавно перед этим возглавлять миссию к кайзеру Вильгельму Второму. Герцог тогда успешно выполнил поручение и получил согласие кайзера на снабжение Войска Донского оружием.