Трагедия белого юга. 1920 год

Положение Екатеринодара осложнялось еще тем, что через город и мост должны были проследовать не только Донская и части Кубанской армий, но и десятки тысяч беженских обозов, учреждения и те, кто эвакуировался из города. В довершение всего в нем с часу на час ожидалось выступление местных большевиков.

Оборона Екатеринодара была возложена на инспектора донской артиллерии генерала Майделя. Руководство переправой — на инспектора донской пехоты генерала Карпова. В их распоряжении находилось несколько сот надежных стрелков и пулеметчиков, а также бронепоезда. Всю ночь с 16 на 17 марта по улицам города и мосту катилась непрерывная лавина людей, лошадей и телег. Все улицы города были заполнены до отказа. То и дело возникали огромные пробки, которые рассасывались с большим трудом. Непосредственно на мосту стали регулировать движение. В последнюю ночь и день по мосту передвигались главным образом вырвавшиеся из подчинения своих начальников воинские части и обозы с беженцами. Из всех своим необычным видом выделялись конные и верблюжьи упряжки калмыков.

Утром 17 марта в город стали доходить слухи о том, что красные находятся верстах в 15 от Екатеринодара и что они продвигаются, не испытывая никакого сопротивления. Утром в этот день деревянный мост еще не был готов. Он начал пропускать через себя людей и повозки только с 12 часов дня, а генералу Карпову уже нужно было думать о том, как бы его вовремя взорвать. Командующий Донской армией генерал Сидорин со своим штабом на бронепоезде покинул город, он решил остановиться в станице Георгие-Афипской. Майдель негодовал, почему конница не сдерживает красных — создавалась угроза, что не будет завершено минирование железнодорожного моста. Поэтому он распорядился подвести к нему поближе бронепоезд.

Паника в городе еще более усилилась. То и дело стали раздаваться выстрелы, которые вскоре перешли в перестрелку. Это стреляли пока немногочисленные восставшие большевики, а им наугад отвечал кто попало. Вскоре и комендант города генерал Бандурин покинул город, переложив всю ответственность за поддержание порядка в нем на строевых начальников. Начался грабеж винных складов и магазинов, а потом дошла очередь до всего остального, чем только можно было поживиться. После полудня через мост проследовали Кубанский атаман Букретов, правительство, многие члены Рады. Затем со стороны фронта прибыл начальник конной группы генерал Секретев. Он предупредил генерала Майделя, что времени до подхода большевиков осталось не больше 3-х часов.

Поток покидавших город еще более уплотнился, но тут от станции на мост ринулись поезда. Они шли сплошной лентой, по три-четыре состава. Люди на мосту, и те, кто ожидал своей очереди, чтобы вступить на него, появление поездов встретили проклятиями. Прибавилась толпа и у нового деревянного моста, но через час, после того как люди начали по нему движение, местные повстанцы вдруг начали их обстрел из винтовок и пулеметов. Оказавшиеся под обстрелом в панике резали постромки, бросали повозки и бросались тоже к железнодорожному мосту. Бронепоезд своим огнем разогнал стрелявших большевиков, но люди к деревянному мосту больше не пошли.

Этот инцидент многие восприняли как появление красных частей в городе, хотя они были только на подступах к нему. Те, кто стоял в толпе на улицах перед мостом, опасались быть отрезанными и, бросив все свое имущество и повозки, понеслись налегке к мосту. Беженцы и военные втискивались в промежутки между поездами и вынуждены были двигаться с их скоростью.

Многие нашли свою смерть сорвавшись с моста. Иногда передний поезд, подталкиваемый сзади идущим, увеличивал скорость, и тогда люди и лошади попадали под его колеса. Воинские части, которые были назначены прикрывать эвакуацию города, тоже прибыли к мосту и пошли через него напролом. Несколько раз один из их командиров истерически подавал команду: — «Шашки вон, за мной, руби эту сволочь». К счастью ни разу подчиненные его не послушались. Были случаи, когда панически настроенные люди с моста бросались в Кубань и погибали. Некоторые калмыки и калмычки, лишившиеся здесь своих повозок и гуртов скота, считая, что все погибло и сейчас они попадут к большевикам, резали своих детей и бросали их в воду.

До подхода большевиков все, кто хотел перейти Кубань, все же успели сделать это. В городе осталось огромное количество брошенного военного и гражданского имущества, а на его окраинах скопились гурты скота и табуны лошадей. Пока по Екатеринодару с опаской передвигались первые разъезды красноармейцев, городской сброд продолжал еще грабить обозы. Был небольшой промежуток времени, когда мосты уже опустели, шли последние приготовления к их взрыву, и некоторые ловкачи успели сходить в город пограбить и вернуться с узлами и чемоданами.