Трагедия белого юга. 1920 год

В это время части добровольческой армии, по свидетельству очевидца, Ф. Штейнмана, представляли из себя: «...ничто иное, как громадные, бесконечные обозы, нагруженные далеко не одним военным имуществом, но главным образом всевозможными товарами (сахаром, табаком, кожами, мылом и мн. др.). Денег у всех было много, но деньги эти (деникинские) нигде, кроме Одессы, не принимались. Потому каждый, кто мог, закупил в Одессе всевозможные товары, рассчитывая их продать за границей, в Румынии или в Польше, куда предполагалось отходить. Военные, а тем более боеспособные, составляли незначительную часть отступающей массы. Преобладали жены и дети офицеров; гражданские чиновники, эвакуируемые со своими семьями из одного места в другое; беженцы, везущие с собою свои последние пожитки — среди этих пожиток находилось, впрочем, не мало драгоценных вещей; иностранцы, не желавшие оставаться с большевиками и примкнувшие к Добровольческой Армии; больные, перевозимые на подводах; раненые и, наконец, спекулянты всяких категорий, рассчитывающие на удобный случай перейти границу вместе с отрядами Добровольческой Армии»^{146}.

В Гросс-Либентале впервые всем стало известно, что граница для них закрыта и что румынские пограничники через Днестр никого не пропускают. Однако всяких слухов в то время распускалось предостаточно, и в этот поверили далеко не все, многие же считали, что в любом случае с румынами можно будет договориться. Из Гросс-Либерталя некоторые, более-менее управляемые подразделения, ушли по направлению на Тирасполь, чтобы найти там войска генерала Бредова и присоединиться к нему. Некоторые потом тоже захотели пойти туда же, но дорога уже была перерезана красной кавалерией, а от ушедших ранее вернулась небольшая группа, которая сообщила, что они столкнулись с красными и те устроили кровавую расправу над застигнутыми врасплох военнослужащими и их семьями.

Всем оставшимся оставался один путь — на Овидиополь, небольшой городок на берегу Днестровского лимана и расположенного напротив находящегося на противоположном берегу г. Аккермана. Там уже была оккупированная румынами Бессарабия. Лиман оказался покрытым толстым слоем льда, так что переправляться, даже с тяжелыми повозками, можно было не опасаться. На скорую руку сформировали отряд, который в случае необходимости должен был защитить всю массу скопившихся в этом месте людей. Обязанности начальника вновь созданного гарнизона и отряда взял на себя генерал Васильев. Но всеми делами в нем по-прежнему занимался полковник Стессель. Начальнику его штаба полковнику Мамонтову было поручено вести с румынскими властями переговоры.

Первыми по льду в сторону Аккермана 10 февраля двинулись кадеты. Основная их часть не успели эвакуироваться морем и теперь вместе с директором и преподавателями оказались среди беженцев. Накануне директор уже ездил к румынам и получил от их коменданта разрешение на переправу через лиман, при этом комендант сказал, что специально по этому поводу дал телеграмму королеве Марии. Ширина лимана составляла около 10 километров и через полтора часа дети, преодолев это расстояние, приблизились к бессарабскому берегу, как вдруг оттуда по ним был открыт артиллерийский огонь. Среди детей появились убитые и раненые, и, не желая подвергать опасности остальных, их вернули назад. Директор корпуса под прикрытием белого флага снова отправился к румынам выяснять причины инцидента. Одновременно на румынскую сторону переправились бывшие среди беженцев часть бессарабов и несколько поляков. Их румыны пропустили.

Обстрел кадетов произвел на всех удручающее впечатление, но ночью прошел слух, что полковнику Мамонтову все-таки удалось утрясти все вопросы и разрешение на переход границы получено. Утром генерал Васильев приказал с соблюдением всех международных прав начать переправу в Бессарабию. По лиману потянулись бесконечные вереницы обозов в оговоренном порядке: впереди иностранные граждане, дальше гражданские беженцы, потом кадетский корпус, госпиталя, слабосильные команды, войсковые обозы и, наконец, строевые части. Мимо обозов несколько раз проезжал на автомобиле румынский офицер, который жестами приглашал на свой берег. До вечера румыны пропустили всех кадет и иностранцев, а остальным заявили, что нужно ждать утра. Все вынуждены были оставаться на льду при сильном морозе и пронизывающем ветре. Больше всех страдали тифозно-больные, которые лежали на повозках и умирали от холода и жажды. Пресной воды взять было негде.