Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Попов, наиболее решительно выступавший, так мотивировал свое мнение: «Мне казалось, что убийство Александра II будет политической ошибкой партии, ибо Александр II в глазах народа — освободитель миллионов русских крестьян от крепостного рабства. /…/ Кроме того, /…/ ходил слух, что решившийся взять на себя убийство Александра II был не кто другой, как Гольденберг, еврей по национальности, и это еще более подкрепляло меня /…/ в том, что это будет роковой ошибкой «Земли и Воли». Совет по этому поводу был самым бурным. /…/. Особенно потеряли меру два друга, я и Квятковский, очутившиеся в этот раз в противоположных лагерях».[764]

Сомнения Попова в отношении национальности террориста были развеяны: «После заседания, не помню, в тот же или на другой день, А.Д. Михайлов, Квятковский, Зунделевич и я отправились в оперу. /…/ в ложе театра /…/ вновь обсудили этот вопрос. Здесь я узнал, что этот некто, решившийся на столь важный факт, не еврей и что, так или иначе, «Земля и Воля» не должна остаться в стороне в этом деле.

/…/ я отлично помню, что возвратившись домой, вели разговор о наблюдениях у дворца в связи с намерением Соловьева, причем Зунделевич, ссылаясь на то, что ему завтра нельзя будет взять на себя эту обязанность, предложил мне заменить его, хотя и жалел, что на первом собрании по этому поводу я высказывался особенно резко против намерения Соловьева. Правда, я отказался от его предложения, на том основании, что не разделяю его взгляда на это дело»[765] — так что о непримиримости возражений противников террора особо говорить тоже не приходится.

Итоговое решение оказалось таким: «организация, в конце концов, согласилась на то, чтобы Соловьеву была оказана помощь «террористами», однако на это решение повлияли уверения «террористов», что Соловьев все равно совершит покушение, независимо от того, окажут ли ему помощь или нет. А между тем, по предположению Зунделевича, Соловьев отказался бы от своего намерения, если бы его об этом настойчиво просили».[766]

Перед покушением готовилась рассылка прокламаций, и Попов (как и Фроленко в свое время) добросовестно надписывал конверты. Однако за два дня до покушения Попов выехал в провинцию, имея полномочия собрать всех членов организации на съезд, чтобы выяснить созревшие разногласия. Предполагалось, что пропагандисты, действующие на периферии, присоединят свои голоса к противникам террора.

«Замечательно, что все эти покушения и убийства, до покушения Соловьева включительно, совершены от имени народнического общества «Земля и Воля», которое не ставило своей целью политического переворота и заявляло торжественно, что революция допустима лишь в том случае, если ее сознательно захочет совершить сам народ. /…/