Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Приведем обобщающий вывод крупнейшего зарубежного историка Русской церкви Иоганна Хризостомоса по поводу Всеправославного совещания в Москве в июле 1948 г.: «Московское совещание Православных церквей должно было продемонстрировать ведущую роль Москвы в мировом православии. В этом вопросе желания патриархии и советского правительства совпадали, и обе стороны придавали исключительное значение проведению этого совещания. Хотя совещание обратилось с посланием к христианам всего мира, однако в центре внимания организаторов совещания находилось мировое православие. Оно должно было показать себя как моральную силу, на которую опирается восточный блок, в противоположность другим церквам в странах свободного мира» (Церковная история России новейшего времени (на нем. яз.). 1965–1968. Т. 3. С. 119).

В патриаршем послании по поводу празднования 800-летия Москвы в 1947 г. центральное место занимает такое утверждение: «Москва как воплотившая и сосредоточившая в себе истинное православие, стала центром этого православия…

И над нынешней, современной нам Москвой, мы веруем, несомненно веет то же древнее благословение, которое изначально почивало на ней» (Журнал Московской патриархии. 1947. № 10. С. 1).

Вот чего добивался восседавший в Кремле «сверхчеловек», готовя завоевательные походы в Европу и Азию! «Древнее благословение» над сталинской Москвой, а значит – это каждому ясно – над ним, Сталиным. «Мы веруем» в это – свидетельствует перед всем миром сам патриарх…

Приведем еще одно свидетельство – крупного деятеля русской эмиграции Ю.П. Денике, пытающегося выразить сущность сталинского замысла: «Сейчас призрак коммунизма – это призрак тоталитарной диктатуры и ее армии. И – что наиболее страшно – это меньше всего призрак… То, что я называю «новой идеологической политикой», в первую очередь подчинено задаче подготовки новой войны… Но в то же время это – звено в выполнении грандиозного замысла, над которым веет дух великого инквизитора: внушить целому огромному народу, что он живет совсем в другом мире, чем это ему представляется; создать и внушить воображаемую историю, воображаемую картину жизни за пределами Советского Союза и воображаемую картину самой советской действительности…» (Новый журнал. Нью-Йорк, 1948. ХIX. С. 164–179).

В деле создания такой фантастической картины мира руководству Московской патриархии отводилась одна из ключевых ролей. Можно сказать, предельный в современной истории распад сознания и совести был достигнут тогда, когда глобальные замыслы Сталина по расширению сферы своего господства с помощью малых и больших войн (см. «Хронология», 1946–1952 гг.) получили идеологическое обоснование в беспрецедентной по размаху миротворческой демагогии.

Поистине апокалиптическим ужасом веет от сталинской «борьбы за мир!».

Именно в это страшное и преступное дело сознательной подготовки небывалой всемирной бойни только ради эгоистического самоутверждения одного человека оказалась втянутой Русская церковь. Сознательным это дело было, конечно, для самого Сталина, а что касается русских иерархов – ведали они, что творят, или нет – мы судить не можем. Но факт остается фактом: культ личности именно такого человека Московская патриархия поддержала всей мощью своего духовного авторитета! Несомненно, что именно это было конечной целью, ради которой Сталин возвел Церковь из социального небытия (куда он же и вверг ее) – на вершину общественного признания и материального благополучия.