Читаем Трагедия совершенного искусства. О Чарли Чаплине. Пьеса в стихах полностью

На титульном листе – название,

Скорее, имя – «Мистер Гудэндивл»,

Добро и зло. И текст сценария

Сэр Джеймс окинул взглядом живо.


Сэр Джеймс


Ого! Но то – не сгоряча ль?

Философ и убийца – в главной роли…

Твои идеи радость и печаль

Рождают, или дело в боли,

Другими причинённой? Жаль.

Тебя мне жаль – один ты воин в поле.


(Луне)


Не кипятись, ты – верный друг. Но сталь

Всех стрел и копий ранит мужа вскоре.


(сэру Чарльзу)


То критика, цензура и, потом,

Из них же формируемые сужденья,

Словесная война и ледяной приём.

Готов сразиться за свои творенья?


Сэр Чарльз


Всегда!


Мари


Вот славный мушкетёр!


Сэр Джеймс


Он – наш герой, со словом-пистолетом.

Невольный враг твой больно уж хитёр -

Вдруг пуля-критика отскочит рикошетом?

Но ты решился. К делу, господа

И дамы, все – в поддержку Чарли!

Бери свой труд, и щит не помешал бы, да, -

От резких выпадов газетной травли.


Сэр Чарльз


Иду. Беру не только щит – и меч.

Недавно цензорам я рукопись отправил.

Петлю ль на шею, голову ли с плеч -

Без шансов выбор. Но я рад, что с вами.


Друзья берутся за руки в союзе,

И он рукопожатием скреплён,

И вдохновением Творенья музы -

Тем триумфальным счастьем окрылён.

Действие третье. «Комиссия цензоров»


У кабинета цензоров. Сэр Чарльз

Комиссии вердикт готов заслушать.

В руках – сценарий, в сердце же – печаль.

Быть бы на студии. Быть там, где нужно.


Сэр Чарльз

(окидывая взглядом помещение)


Здесь всё глядит презрительно-надменно:

И этот шкаф, и тот диван, и сам портрет.

И даже дверь. Я знаю достоверно:

За нею люди смотрят так же – не секрет.


Тут дверь открылась. Говорят: «Войдите!»

И – холод в пальцах, а тепло – в висках.

За дверью со своею свитой -

Глава комиссии, цензуры патриарх.


Председатель комиссии цензоров


Что ж, досточтимый сэр, садитесь

И слушайте, что Вам сейчас скажу:

В такой редакции фильм ставить не трудитесь.

Всё, что исправить нужно, укажу.


Сэр Чарльз


О, джентльмены, я прошу прощенья,

Что прерываю вашу речь в сердцах,

Но в чём вина вот этого творенья?

Свободу творчества я вижу лишь во снах!


1-й цензор


Вы не волнуйтесь – слово предоставьте:

Сценарию – добро, но только всё ж

Вы в нескольких местах его исправьте,

И фильм тогда к показу будет гож.


Сэр Чарльз


Я весь внимание.


Председатель комиссии цензоров


Сперва – детали.


Сэр Чарльз


В них психологии тончайшее руно.

Дом без фундамента вы строить бы не стали!


2-й цензор


Но их затронуть Вам придётся всё равно.


Председатель комиссии цензоров


Вот, ваш герой: во-первых, он – убийца,

Но речи он ведёт как демагог,

И зрителю придётся защититься

От слов преступника, что тот изрёк.


Сэр Чарльз

(вставляя реплику)


Но – слов правдивых.


Председатель комиссии цензоров

(не слушая)


А теперь – второе:

Во всех он диалогах держит верх,

И над священником! – совсем худое! -

Убийцы образ лучше бы померк!

Исправьте.


Сэр Чарльз


Но вся соль лишь в этом.

Художнику не должно воспрещать

Стремиться к истине, и тьму со светом

И их борьбу открыто освещать!


3-й цензор


Открыто – нет запрета, но этично,

Тогда история несёт мораль.


Сэр Чарльз


Слагать историю приятней поэтично4.

Но критика на этом вся ль?


4-й цензор

(достаёт бумагу, зачитывает)


В иных же сценах слишком откровенны

Слова, сужденья и поступки дам.

Вы эти сцены вычеркните5, верно, -

Не спорьте Вы по данным пустякам.


Сэр Чарльз


И сколько «пустяков» ещё осталось?


(цензоры передают ему резолюцию)


Всю рукопись исправить, не щадя, -

Что заново писать! – какая малость! -

Со временем играете, шутя.

Не будьте вы растратчиками жизни -

Мгновение так дорого, друзья!

Жизнь коротка, но путь, что в ней, не ближний.

Красть жизни кровь другого вам нельзя.

А для меня то – творчества свобода,

Воображенья форма, с реальностью слита.

Идее дайте первый крик исторгнуть -

И содержанию уступит пустота.


(обводя всех присутствующих взглядом)


В произведении искусства максимально

Приблизиться вы к истине должны6 -

И совершенным и феноменальным,

Великим бы творение сочли!


Председатель комиссии цензоров


Важна действительность – не ваша правда.


Сэр Чарльз


Художнику действительность нужна,

Чтоб из неё он создал мир столь явный7,

И в мир действительный фантазия б вошла!


Председатель комиссии цензоров

(официальным тоном)


Вы резолюцию совета получили.

Как поступить – решать, конечно, Вам.

Спасибо, что нам время уделили.

Всех благ, сэр Чарльз! Терпенья – нам.


(Заседание комиссии закрывается, все расходятся.)

Действие четвёртое. «Новый сценарий»


В киностудии. Напротив декораций -

Сэр Чарльз, сэр Джеймс и Луна. Пустота -

Вокруг. От мыслей вариаций

Полнится режиссёра голова.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Дело
Дело

Действие романа «Дело» происходит в атмосфере университетской жизни Кембриджа с ее сложившимися консервативными традициями, со сложной иерархией ученого руководства колледжами.Молодой ученый Дональд Говард обвинен в научном подлоге и по решению суда старейшин исключен из числа преподавателей университета. Одна из важных фотографий, содержавшаяся в его труде, который обеспечил ему получение научной степени, оказалась поддельной. Его попытки оправдаться только окончательно отталкивают от Говарда руководителей университета. Дело Дональда Говарда кажется всем предельно ясным и не заслуживающим дальнейшей траты времени…И вдруг один из ученых колледжа находит в тетради подпись к фотографии, косвенно свидетельствующую о правоте Говарда. Данное обстоятельство дает право пересмотреть дело Говарда, вокруг которого начинается борьба, становящаяся особо острой из-за предстоящих выборов на пост ректора университета и самой личности Говарда — его политических взглядов и характера.

Александр Васильевич Сухово-Кобылин , Чарльз Перси Сноу

Драматургия / Проза / Классическая проза ХX века / Современная проза
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Испанский театр. Пьесы
Испанский театр. Пьесы

Поэтическая испанская драматургия «Золотого века», наряду с прозой Сервантеса и живописью Веласкеса, ознаменовала собой одну из вершин испанской национальной культуры позднего Возрождения, ценнейший вклад испанского народа в общую сокровищницу мировой культуры. Включенные в этот сборник четыре классические пьесы испанских драматургов XVII века: Лопе де Вега, Аларкона, Кальдерона и Морето – лишь незначительная часть великолепного наследства, оставленного человечеству испанским гением. История не знает другой эпохи и другого народа с таким бурным цветением драматического искусства. Необычайное богатство сюжетов, широчайшие перспективы, которые открывает испанский театр перед зрителем и читателем, мастерство интриги, бурное кипение переливающейся через край жизни – все это возбуждало восторженное удивление современников и вызывает неизменный интерес сегодня.

Агустин Морето , Лопе де Вега , Лопе Феликс Карпио де Вега , Педро Кальдерон , Педро Кальдерон де ла Барка , Хуан Руис де Аларкон , Хуан Руис де Аларкон-и-Мендоса

Драматургия / Поэзия / Зарубежная классическая проза / Стихи и поэзия