«Трагическая эротика»

Считалось, что великий князь убедил императора подписать манифест 17 октября 1905 года, позиция авторитетного и решительного родственника, занимающего важнейший пост, оказалась решающей. Этого впоследствии великому князю не могли простить консервативно настроенные современники, включая и некоторых членов царской семьи. Императрица Александра Федоровна писала 17 июня 1915 года царю, подразумевая великого князя: «Н. и Витте виноваты в том, что Дума существует, а тебе она принесла больше забот, чем радостей»984.

С другой стороны, многие люди радикальных взглядов сохраняли иную память о действиях великого князя во время Первой российской революции: войска императорской гвардии и Петербургского военного округа, действовавшие под его общим командованием, жестоко подавляли революционные восстания в различных районах страны.

Об этом упоминалось в сатирическом стихотворении «Царь Милан»:

– Молодец! –  стоявший сзади,
Похвалил Милана дядя
И, как раненый шакал,
Жаждой крови запылал,
И скомандовал солдатам:
«Бей мортирой!
Бей булатом»985

.

Великий князь предложил императору и план подавления революционного движения в Сибири, который был затем осуществлен генералами Меллер-Закомельским и Ренненкампфом986.

Царь высоко ценил тогда деятельность великого князя Николая Николаевича, который смог воодушевить подчиненных ему офицеров гвардии и сплотить их вокруг императорской семьи. В своем письме вдовствующей императрице Марии Федоровне Николай II сообщал, что великий князь произнес зажигательную речь перед командным составом гвардейских полков, многие офицеры буквально плакали, а приветственные крики собравшихся были слышны даже на улице987.

Впрочем, формально ряд важных задач по борьбе с революционным движением на территории столичного военного округа был возложен на генерала от инфантерии М.А. Газенкампфа. Состоя помощником при великом князе Николае Николаевиче, он имел большие полномочия, чем обыкновенно, так как в функции командующего округом входило утверждение приговоров военных судов, а вовлекать великого князя в политическую борьбу и тем самым ставить его под непосредственные удары террористов считалось неудобным. Поэтому эта опасная в то время обязанность и была возложена на генерала Газенкампфа, который, однако, действовал столь корректно, что на него не было произведено ни одного покушения988.

Напротив, революционные террористические организации в то же самое время неоднократно планировали покушения на великого князя Николая Николаевича, однако они были вовремя предотвращены российской тайной полицией. Порой опасность нападений со стороны террористов бывала столь велика, что великий князь по настоятельной рекомендации руководителей тайной полиции был даже вынужден отменять свои визиты к императору. Дошло до того, что великий князь Николай Николаевич не явился на «разбивку» новобранцев по полкам гвардии, которая проходила в Михайловском манеже, знаменитая традиция императорской гвардии была нарушена. Он жил в своем столичном дворце как в осажденной крепости и в конце концов тайно покинул город989.

Нахождение на должности главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа повлияло на отношение к великому князю в армии и особенно в гвардии.

Сам великий князь необычайно гордился своим командованием отборными войсками империи. И в рескрипте на его имя, данном Николаем II 26 июля 1908 года, отмечалось: «Высоко ценя ваше выдающееся научное и практическое значение воспитания войск, ваше понимание истинного духа военного дела…» Однако эта царская характеристика в действительности является своеобразным парадным автопортретом полководца: сам великий князь Николай Николаевич написал проект этого рескрипта, а император лишь утвердил его с некоторыми стилистическими правками990. Великий князь желал, чтобы страна воспринимала его как профессионального военного, сочетающего научный подход к военному делу с большим практическим армейским опытом.

В офицерской гвардейской среде великий князь Николай Николаевич имел репутацию весьма требовательного и даже жесткого воинского начальника. В отличие от других командиров, он мог мгновенно приструнить даже подчиненных ему своевольных членов императорской семьи, служивших под его командованием, недаром великокняжеская молодежь называла его «Грозным Дядей»991.

Идеальный строевой офицер «старой школы», внушавший искренний страх даже многим седым генералам, «гроза гвардии», он неустанно поддерживал суровую дисциплину в подчиненных ему войсках и безжалостно муштровал их. Великий князь Александр Михайлович вспоминал: