«Трагическая эротика»

Даже немецкая пресса уловила это противопоставление Ставки Верховного главнокомандующего и императорской резиденции, в 1915 году германская газета писала: «… в России говорили, что двор – в Петрограде, а Россия – в главной квартире великого князя»1070.

Верховный главнокомандующий в описаниях русских патриотов разных политических взглядов предстает как доблестный русский витязь, ведущий неравный бой не только с могучим внешним врагом, но и с коварным «внутренним немцем».

Житель Ярославля писал в феврале 1915 года в редакцию газеты «Русское слово»: «У истинных российских граждан, обывателей, солдат самоотверженности, патриотизма, геройства – хоть отбавляй, но все это парализуется немецким засильем, его шпионством, изменой, и все жертвы, материальные и человеческие, приводятся к 0, несмотря на сверхчеловеческие усилия Верховного Главнокомандующего»1071.

Великий князь рассматривался как борец с влиятельной, чуть ли не всемогущей «немецкой партией» в столице. Об этом в марте 1915 года писал из Петрограда граф А. Коновицын: «Упаси Боже, чтобы этого [перемирия. – Б.К.] не случилось и чтобы так называемая немецкая партия, существующая и орудующая в этом направлении в Петрограде, этого не добилась. Благодаря железной воле и твердости характера нашего Верховного Главнокомандующего теперь, пока, все идет единодушно и спокойно, но после войны заварится еще большая каша, и трудно еще сказать, какое все это примет направление, какой оборот»1072.

Термин «немецкая партия» мог расшифровываться по-разному, но часто он обозначал влиятельные прогерманские силы при русском дворе. Лаборант Варшавского политехнического института еще 25 ноября 1914 года писал своей корреспондентке: «А тут еще всякие придворные немцы стараются гадить, где только могут. Бедному Николаю Николаевичу приходится теперь вести войну на все фронты. Не будь Его – давно бы все было проиграно. <…> Берегите хорошенько нашего Главнокомандующего, которого немцы боятся пуще огня, и не пожалеют ни яда, ни бомб, ни денег, чтобы устранить Его с дороги. На это ведь они мастера»1073.

Тема покушений на жизнь великого князя получила, как увидим, в 1914 – 1915 годах дальнейшее развитие.

Важнейшей заслугой грозного Верховного главнокомандующего в глазах многих патриотов считалась решительная «чистка» командного состава русской армии от немцев. Житель Нежина Я. Тхоржевский в январе 1915 года писал своему родственнику, находившемуся в рядах действующей армии: «Слышно, что Николай Николаевич “повыпирал” всех Немцев из армии, начиная с офицеров и кончая Ренненкампфом, за что, конечно, сердечное спасибо скажет Ему русский народ»1074.

Такие настроения были распространены и в войсках. Некий военнослужащий, находившийся на фронте, в своем письме от 20 июня 1915 года также особенно выделял борьбу великого князя с «внутренним немцем»:

Мы терпим больше неудач потому только, что у нас много изменников в лице разных фонов и баронов. Надо стряхнуть с себя проклятое немецкое порабощение. …Жаль, что у нас внутри государства нет такого верховного главнокомандующего, как у нас Николай Николаевич. Без него с немцами бороться, пожалуй, невозможно. Немцы чувствуют его стальной кулак и жмутся от него, как придавленные крестом чертенята1075.

В какой степени пресловутое «немцеедство» великого князя соответствовало его истинным убеждениям? До каких пределов германофобии он лично хотел пойти? Чем объяснялись перестановки в командовании? Можно с уверенностью предположить, что в ряде случаев и сам Верховный главнокомандующий принимал соответствующие решения не по собственной инициативе, а под влиянием и даже давлением общественного мнения. Начальник его штаба генерал Н.Н. Янушкевич писал в марте 1915 года военному министру генералу В.А. Сухомлинову: «Масса жалоб, нареканий и т.д. на то, что немцы (Ренненк[ампф], Шейдеман, Сиверс, Эбергард и т.д.) – изменники и что немцам дают ход, а равно и настроение по письмам военной цензуры убедили, что назначение П.А. П[леве] при некоторой крупице его режима и настойчивости проводить операции даже с жертвами побудило в.к. отказаться от первоначальной мысли от назначения П.А. и остановиться на человеке с русской фамилией»1076. Действительно, назначение боевого генерала П.А. Плеве на пост главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта в это время не состоялось, должность занял генерал М.В. Алексеев. Уже после смещения великого князя с поста Верховного главнокомандующего генерал Плеве короткое время командовал войсками Северного фронта. Очевидно, император меньше считался с антинемецкими настроениями, распространявшимися в русском обществе, руководствуясь прежде всего профессиональными качествами военачальников, а не их фамилиями. Но в какой степени подобное назначение было политически оправданно в условиях нараставшей германофобии?