«Трагическая эротика»

Об одной почтовой карточке, выпущенной на польской территории, писал в апреле 1915 года из Варшавы М.В. Шильдер, служивший в управлении Главноуполномоченного Российского общества Красного Креста Северо-Западного района: «В книжных и бумажных лавках теперь продаются разные открытки с аллегорическими изображениями возрождающейся Польши и с ее национальным флагом – бело-малиновым. Польша изображена на них в виде воина, сражающегося с одноглавым прусским орлом, а вдали встает солнце с датой воззвания Верховного. Есть также изображения польского герба – белого орла, но есть и более рискованные комбинации, а именно: соединения на одном щите белого орла, всадника и архангела, т.е. гербов Польши, Литвы и Киевского Великого Княжества»1054.

Иначе говоря, даже сторонники воссоздания Великой Польши, предполагавшие включить в состав нового территориального образования некоторые земли, принадлежащие ныне Литве, Белоруссии и Украине, использовали в целях политической мобилизации своих сторонников воззвание великого князя Николая Николаевича.

Но, как уже отмечалось, и известная часть русского общества настороженно, а порой и отрицательно относилась к обращению, считая содержащиеся в нем «уступки» польскому обществу чрезмерными и даже опасными. Так, киевский профессор классик Ю.А. Кулаковский писал академику филологу А.И. Соболевскому в мае 1915 года, что «смелые» обещания полякам были «неосмотрительно» возглашены великим князем1055. Показательно, что и в данном случае важный государственный акт приписывается непродуманной инициативе Верховного главнокомандующего.

Подобные опасения высказывал в ноябре 1914 года и некий русский житель Благовещенска: «Каково настроение в Варшаве? Аппетиты поляков в Благовещенске под влиянием воззвания Николая Николаевича, очень велики и простираются “от можа до можа”»1056. (То есть «от моря до моря». Можно предположить, что благовещенские поляки с чрезмерным энтузиазмом встретили воззвание великого князя, воспринимая его как обещание воссоздать независимую Великую Польшу.)

С другой стороны, часть русских патриотов готова была начать новую страницу в непростой истории взаимных отношений двух народов. Эту позицию разделяли и некоторые люди, которым по своей должности следовало хорошо знать настроения поляков. В.И. Смирницкий, жандармский офицер, служивший в это время в Варшаве, высоко оценивал патриотический подъем польского общества и его помощь русским властям и войскам. В ноябре 1914 года он писал С.А. Червинскому, товарищу обер-прокурора Св. синода: «Эта нация действительно заслуживает ту награду, которую обещал Верховный Главнокомандующий»1057.

Как представлял себе автор письма эту награду? На отношение к документу и к личности великого князя влияло и то обстоятельство, что воззвание было намеренно составлено в весьма неопределенных выражениях, которые не связывали бы власти империи какими-то конкретными обязательствами. Это, однако, открывало возможность для самых разнообразных интерпретаций текста. Так, многие «прочитывали» воззвание как обещание Польше «самостоятельности», восстановления особого королевства, предоставления автономии, что, разумеется, никак не соответствовало замыслам русского правительства, желавшего сохранить территориальное единство империи1058.

Впрочем, образ великого князя – военачальника вскоре стал доминирующим образом, привлекающим наибольшее внимание, значение обращения к полякам в его общественной презентации отошло на второй план. Но и при оценке военной деятельности Верховного главнокомандующего русским обществом именно оборона польских губерний империи, особенно Варшавы, приобретала важное символическое значение.

В частном письме из Варшавы в Москву, датированном январем 1915 года, сообщалось: «Военные уверяют, что Варшава теперь неприступна. Недавно был на позициях Великий Князь и сказал: “Умрите все, но дальше не пустите”»1059. Слух о посещении Верховным главнокомандующим позиций не соответствовал действительности. Однако защите исторического центра Польши великий князь Николай Николаевич придавал особое значение, а от польского общества он за это ждал особой благодарности.

Житель Варшавы писал в октябре 1914 года: «Я верил не в перемену курса среди мелких чиновников, но был уверен, что Великий Князь действительно благожелателен к нам. Между тем Он не хотел принять польскую депутацию, жаждавшую поблагодарить Его за защиту Варшавы, так как полагал, что поляки выказали слишком мало радости: не иллюминировали города, не вывесили флагов. Но мы ведь пальцем шелохнуть без полиции не можем. <…> Среди населения чрезвычайное воодушевление, прямо энтузиазм по отношению к войску. Так забывать прежние обиды могут только поляки»1060.