Трагический рейс

Как всегда в тропиках, ночь наступает внезапно, а мы находимся еще в 12 милях от острова. На его восточной оконечности есть маяк, но с того места, где мы находимся, огней не видно. Луна взойдет высоко только в полночь, а небо более чем наполовину покрыто тучами. Мы плывем в непроглядной тьме, держа курс по компасу на мыс, и напрягаем зрение до рези в глазах, пытаясь обнаружить остров. Наконец прямо впереди, примерно в 200 метрах, показался его еще более черный силуэт: это Пулау-Ньиэрех — булыжник, брошенный в море на милю к северу от Тенгола. И почти тотчас же с левого борта появился маяк, подмигивающий нам с невидимого мыса. Лоции не слишком многословны при описании этих мест. Тем не менее они сообщили нам, что берег повсюду крут, за исключением маленькой бухточки, загроможденной скалами в своей южной части. Это местечко рекомендовалось в качестве якорной стоянки для небольших местных судов, владельцы которых хорошо знают район. Не совсем то, что нам хотелось бы в этой бочке смолы и в такое время года на наветренном берегу! Тем не менее пытаюсь подойти как можно ближе к береговым уступам, чтобы укрыться от муссона. Спускаем паруса и медленно продвигаемся на моторе. Призываем на помощь эхолот, и тут обнаруживается еще одна идиосинкразия этого капризного прибора. Нам уже известно, что вместо того, чтобы показывать глубины до 60 саженей, эхолот бастует, как только они превышают 5 метров, что значительно снижает его полезность. Теперь мы узнаем, что он не желает работать в ночное время: хотя мотор и вращается, светящееся пятно на экране электронно-лучевой трубки не появляется, если только не осветить его факелом. Не будучи специалистом по электронике, я не берусь объяснить поведение прибора. Подозреваю, что злая сила, таящаяся в вещах, еще разочек хочет нам напакостить. С подветренной стороны острова море гладкое, как стеклянная пластинка. Видимость достаточная, чтобы различить очертания бухточки между двумя пиками, отвесно падающими в неподвижные воды. Жозе стоит у руля, обороты мотора замедлены до минимума. Включаю большую лампу, бросающую мощный сноп света, и готовлюсь отдать якорь, нагнувшись над форштевнем.

Теперь нас отделяют от береговых уступов какие-нибудь 50 метров, но эхолот но-прежнему бастует. Крутой берег? Не слишком ли мягкое определение! Жозе ставит румпель на мертвую точку, и мы скользим по воде, подходя все ближе и ближе к уступам. Сцена фантастическая! Царит полное спокойствие, но оно внушает ужас. Береговой уступ теряется из вида, устремляясь отвесной стеной на головокружительную высоту. Склон так крут, что, если сверху сорвется галька, она непременно упадет мне прямо на голову. А черная водная гладь, не покоробленная ни одной морщинкой, кажется отлитой из того же металла, что и береговые уступы, металла, выкованного в кузницах ночи. Еще секунда, и мы коснемся нашим гафелем каменной стены. Я кричу Жозе: «Задний ход! Право руля!» Мой голос срывается, и одновременно с харканьем мотора раздается невообразимая какофония: тысячи морских птиц, гнездящихся в прибрежных скалах, разражаются неистовыми криками. Я обшариваю стену световым пучком лампы: вся она изрешечена отверстиями, как соты, и из каждой ячейки высовывается голова: чайки шумно выражают свое негодование. «Синга Бетина» описывает полукруг задним ходом, словно позорно убегая от этих сорвавшихся с цепи гарпий. Теперь у нас достаточно места, чтобы дать передний ход и переложить румпель. Мы выходим из этого «бутылочного горлышка», долго преследуемые проклятиями негостеприимных пернатых.

Скользим вдоль берега при свете маяка в поисках вогнутости в береговой линии, где можно было бы провести ночь. Луна играет с нами вперегонки, хорошо видимая в разрывах низких слоистых облаков. Теперь она дает достаточно света, чтобы мы могли получше рассмотреть пейзаж. Трудно представить себе что-нибудь более обескураживающее. Мне очень хотелось провести на этом островке хотя бы несколько часов, но, кажется, я должен отказаться от этой мысли и искать другое убежище. На севере нет якорных стоянок, а противоположный берег, исхлестанный муссоном, слишком опасен. Мы покидаем остров и продолжаем путь параллельно малайзийскому берегу. В 4 часа утра мотор заглох: первый бак с горючим пуст. Мы оба порядочно измотались. В первые сутки плавания мы простояли за рулем или занимались маневрами 19 часов. Нам не угрожает никакая непосредственная опасность. Ветер улегся, волнения нет. Море вызвездило фонарики рыбацких лодок, а далеко на западе маяк Куала-Дункуна дружески подмигивает нам.