Трагикомедия бродяги любви

… Скоро они сидели в зале суда, а важный судья начал заседание с обвинения. И Джовано, и Генриетту винили в денежном мошенничестве с поддельными лотереями (да, именно та афёра с «безвыигрышной» лотереей, что незадачливый авантюрист провёл сначала с полным фиаско в Париже, а потом пытался и в Венеции).

Свидетелями обвинения умело выступили как и сам граф Крит, так и его жена, интригантка Виктория, а неоспоримым доказательством вины Джовано Казановы была эта старая папка, где Джованни тогда записал себе все свои денежные вычисления, связанные с этим мошенничеством.

… А несчастный Джованни сидел, взявшись за голову, бледный от переживаний и думал только обо дном: как ему сейчас доказать невиновность Генриетты, как помочь ей скорее быть оправданной и снова оказаться в безопасности…

Генриетта же, хоть и была напугана, глазки-шоколадки расширила по-детски, но, посмотрев на создавшуюся тяжелую атмосферу в зале суда, твёрдо для себя решила, что ей всё равно виноват Джовано или нет, она не хочет ещё больше страданий любимому человеку и, если надо, возьмёт его вину на себя, лишь бы помочь как-то…

Она сама ещё не понимала как именно, но всем любящим сердцем хотела облегчить сейчас переживания, выпавшие на долю её любимого Джованни…

От размышлений её вывел заботливый голос Джовано:

– Не волнуйся, милая, ты ни в чём не виновата, это я наивно четыре года назад натворил глупостей, я и буду отвечать, сейчас объясню судье, что мы на тот момент ещё и знакомы не были, и тебя отпустят…

Генриетта нежно взяла его за руку и с сочувствием в огромных шоколадных глазах изрекла:

– Дорогой, я прошу тебя, не делай так, я хочу взять на себя вину, как будто ты только продавал, а организатором лотереи была я и отвечать самой, я очень боюсь, что тебе, как мужчине, могут вынести суровый приговор, и на помост отправить, ударов много назначить, к женщине же будут боле лояльной, пороть меня не имеют право, так что мне только тюремный срок может грозить. Будет лучше и легче нам, если отвечать буду я…

Джованни только с тяжёлым вздохом ответил возлюбленной:

– Генриетта, милая, даже не вздумай так сделать! Во-первых, ты-то тут причём? Мы не были знакомы, когда я с этой лотереей, я виноват, а почему здесь, вообще, должна быть ты? Несправедливо, ты ведь ни в чём не виновата. Во-вторых, не вздумай строить сейчас из себя героя и Ангела милосердия, и даже ещё волноваться из-за меня. Ты – женщина, твоя женская обязанность просто морально поддерживать, а отвечать за свои ошибки – это уже чисто моя задача сейчас…

Генриетта, тихо шмыгая своим маленьким вздёрнутым носиком, попыталась настоять на своём:

– Джованни, милый, да, ты тогда натворил, но мне всё равно, я хочу солгать взять вину на себя, просто потому что мне жаль тебя. Ты и так за жизнь настрадался, хватит уже с тебя! Пойми ж ты, что нельзя жить постоянно на нервах, как ты, а я… я же женщина, меня на помост не отравят, только в тюрьму имеют право засудить…

Но молодой человек, хотя было видно, что волнуется: и побледнел, и осунулся, и слезинка пробежала, всё равно спокойно и уверено повторил:

– Нет, Генриетта, милая, такого никогда не будет. Я очень дорожу тобой, и не позволю тебе идти на такие жертвы. И, ещё раз скажу: я – виновен, я и буду значит отвечать, а ты никак не должна быть осуждённой, потому что ты – женщина, я должен обезопасить тебя, твоя женская задача просто преданно ждать меня дома и всё, всё остальное – мои проблемы!

После чего Джовано выпрямился и со слезами на глазах обратился к судье:

– Ваша честь, это – несправедливый суд, юная леди Риччи ни в чём не виновна, она никак не могла быть моей помощницей в этой афёре, потому что, когда я занимался этим мошенничеством, мы не были даже знакомы, тем более мы никак не могли состоять в отношениях. У нас разница в возрасте три года, а как вы видите по всем документам, я увлекался этой незаконной деятельностью четыре года назад, когда мне было двадцать лет, соответственно, леди Риччи тогда даже не исполнилось полных семнадцати лет. Так что несправедливо в чём-либо обвинять её, я прошу оправдать её и освободить из-под стражи, судить меня одного. Графине Виктории было выгодно оклеветать леди Генриетту из оскорблённого женского самолюбия, ведь перед тем, как завести роман следи Риччи, я состоял в отношениях с графиней Викторией, что и послужило причиной их ссоры, подруг, не поделивших внимание одного мужчины. Что же касается только меня, я сознаюсь, что в юности этот проступок за мной числился…

… Кое-кто и доброжелателей подтвердили, что Джовано Казанова сейчас сказал судье правду, леди никак не могла участвовать в афёре по той причине, что тогда они даже не были знакомы и они в отношениях меньше года. Виктория вместе с мужем просто сгорали от злости, что Джовано хотя бы Генриетту выручил, да ещё с каким достоинством, а над супругами Крит многие посмеялись, что сама графиня виновата, мужу изменяла, нечего злиться на них, пусть за своей жизнью смотрят.