Трагикомические новеллы

Погруженный в подобные размышления, он прибыл в Мадрид, где нашел своего кузена дона Родриго, унаследовавшего состояние своего отца и женившегося на своей кузине. Он узнал, что Виоланта была замужем и что прекрасная Виргиния уехала в Индию вместе со своим мужем. Из Мадрида он приехал в Гренаду; он остановился у своей тетки, осыпавшей его бесчисленными ласками и рассказавшей ему, что Серафина живет, как святая, и что ее поклонник умер от огорчения, не в силах будучи убедить ее покинуть монастырь ради брака с ним. На другой день он поехал со своей теткой повидать юную Лауру, дочь Серафины. Она отдана была в монастырь в четырехлетием возрасте, и сейчас ей должно было быть лет шестнадцать или семнадцать. Дон Педро нашел, что она прекрасна, как все ангелы вместе взятые, и глупа, как все монастырские воспитанницы, появившиеся на свет без ума и с детства покинувшие свет, чтобы быть заточенными в монастырь. Он взглянул на нее и был очарован ее красотой. Он заставил ее разговориться и был восхищен ее невинностью. Он не сомневался, что нашел, чего искал, и одно обстоятельство способствовало тому, что Лаура особенно соответствовала его вкусу: некогда он был влюблен в Серафину, а теперь видел, до какой степени дочь ее на нее похожа, хотя она и была несравненно красивее. Он рассказал своей тетке, что девушка не его дочь и что он намерен жениться на ней; та одобрила это и сообщила обо всем Лауре, не выразившей ни удовольствия ни огорчения. Дон Педро омеблировал свой дом, искал самых глупых слуг, каких только мог разыскать, старался найти служанок таких же глупых, как Лаура, и это стоило ему немалых трудов. Он поднес своей даме великолепные платья и самые прекрасные вещи, которые можно было найти в Гренаде.

Все важные лица города присутствовали на свадьбе и были столь же удовлетворены красотою Лауры, сколь мало были довольны ее умом. Свадебное торжество закончилось рано, и новобрачные остались одни. Дон Педро отправил своих слуг спать и, отослав служанок своей жены, после того как они ее раздели, заперся с ней в ее комнате; и тут дон Педро под влиянием утонченной осторожности — это было величайшее в мире сумасбродство! — привел в исполнение самое причудливое из намерений, какие когда-либо возникали у человека, всю свою жизнь считавшегося человеком умным. Еще более наивный, чем его жена, он захотел посмотреть, до каких пределов может дойти ее простота. Он сел на стул, велел жене стать перед ним во весь рост и произнес следующие слова, а может быть другие, столь же неуместные:

— Вы — моя жена, и я надеюсь иметь основание благодарить за это бога во все время нашей совместной жизни. Хорошенько запомните все, что я вам скажу, и соблюдайте мои распоряжения до конца своей жизни со всяческой точностью как из боязни оскорбить бога, так и из страха перестать мне нравиться!

На все эти золотые слова невинная Лаура отвечала глубокими приседаниями кстати или некстати и смотрела в глаза своему мужу с тою же робостью, с какою новичок смотрит на грозного учителя.

— Знаете ли вы, — продолжал дон Педро, — какую жизнь должны вести супруги?

— Я не знаю этого, — отвечала Лаура, приседая еще ниже, чем все предыдущие разы, — но научите меня, и я буду это помнить, как «Ave Maria». — За этим последовало новое приседание.

Дон Педро почувствовал себя самым довольным человеком в мире, когда обнаружил в своей жене еще больше простоты, чем он дерзал надеяться. Он достал из шкафа набор оружия, очень богатый и очень легкий, послуживший ему когда-то на пышном приеме, устроенном городом королю испанскому. Он вооружил всем этим свою дурочку: покрыл ей голову маленькой позолоченной каской, украшенной перьями; опоясал ее шпагой, вручил ей копье и сказал ей, что жизнь замужних женщин, которые хотели бы прославиться своей добродетелью, состоит в том, чтобы охранять своих мужей, пока те спят, и притом в полном вооружении — в том виде, как она в этот миг была. Лаура ответила ему обычными своими приседаниями, прервав их лишь тогда, когда он велел ей пройти два или три раза по комнате; это она, как оказалось, проделала так изящно, — чему сильно способствовала ее природная красота и ее одеяние Паллады, — что слишком хитрый гренадец был ею очарован; он лег спать, а Лаура оставалась на часах до пяти часов утра.

Самый осторожный и опытный муж в мире — или по крайней мере считавший себя таковым — встал, помог ей раздеться и, уложив ее в только что оставленную им постель, поцеловал ее несколько раз. Затем, плача от радости, что нашел, как он полагал, все то, чего давно искал, он приказал ей спать подольше, велел служанкам отнюдь не будить ее, а сам пошел к обедне и по своим делам; ведь я забыл вам сказать, что он купил в Гренаде должность вроде должности наших мэров или должности купеческого старшины. Первая брачная ночь прошла, следовательно, только что описанным способом, и муж был так глуп, что вторую ночь использовал не лучше. Небо покарало его за это.