Трактат об электричестве и магнетизме. Том 2.

Современный читатель знакомится с «Трактатом» с иными намерениями: им руководит - насколько мы вправе судить - скорее историческая любознательность, реже - желание получить фактическую справку и почти как исключение - потребность пополнить своё предметное образование. Снятие образовательных обязанностей как раз и позволяет оставить в неприкосновенности повторы, длинноты, кажущиеся или фактические непоследовательности, загадочности и т. п. и, главное, не вносить оживляющего грамматического разнообразия там, где оно отсутствует у самого Максвелла. Например, Максвелл довольно часто, повторяясь от фразы к фразе, постепенно развивает тот или иной тезис, словно разглядывая его под разными углами. И при этом отдаёт предпочтение условным оборотам: «если предположить», «если допустить», «если взять» и даже «если обозначить», как бы дозволяя при этом свободу и другим возможностям. Мы практически нигде не изменяли этих наклонений, хотя и понимали, что по-английски они несут на себе отпечаток меньшей осторожности, чем по-русски.

Второй принцип следовало бы назвать «принципом наименьшего вмешательства» или даже категоричнее - «принципом невмешательства» в авторский текст. Сам по себе он вроде бы очевиден, но предусматривает текстологическую ясность, т.е. знание того, что есть авторский текст, а как раз в этом мы испытывали некоторые затруднения.

Перевод «Трактата» выполнен с третьего издания 1891 г., которое было подготовлено к печати Дж. Дж. Томсоном. А всего на английском языке выпущено три независимых издания: первое, 1873 г.,- самим Максвеллом; второе издание 1881 г., которое только начал готовить Максвелл, а докончил - в редакторском плане - проф. У. Нивен уже после смерти Максвелла; наконец, третье - томсоновское издание. Все последующие перепечатки «Трактата» на английском языке повторяют третье издание. Правда, с текста нивенского издания успели появиться переводы на немецкий (1883 г.), французский язык (1889 г.), но после 1891 г - за английским текстом третьего издания укрепилась репутация канонического.

Мы держали для контроля перед собой исходное издание 1873 г., но это не всегда помогало нам восстановить истину. Доподлинно известно, что Максвелл успел подготовить ко второму изданию лишь девять глав, подвергнув их заметной переработке. Сюда же вошла и предварительная глава (Предварение, Preliminary), где изложены общие взгляды на поведение физических и математических величин, вовлекаемых в теорию электромагнетизма. Из сличения этих разделов в первом и втором издании можно строить догадки о том, каковы были намерения Максвелла по усовершенствованию и продолжению «Трактата», но не более того. Похоже, что он не намечал внесение кардинальных структурных изменений, но хотел навести определённый смысловой порядок и терминологическую чистоту. Об этом свидетельствуют не только переписанные им главы, но рукописные заметки и фрагменты его лекций, где были переизложены отдельные места «Трактата», по-видимому, показавшиеся ему недостаточно совершенными или завершёнными.

Редакторы второго и третьего изданий (Нивен и Томсон), имея в своём распоряжении кое-какие следы замыслов Максвелла, постарались познакомить с ними читателей. Для этого ими были использованы три вида редакторских вставок: комментаторские сноски (помещённые внизу соответствующих страниц), прямые врезки в текст, отграниченные от максвелловского прямыми (Нивен) или фигурными (Томсон) скобками, и, наконец, изменения без указаний на авторство. При переводе на русский язык всякий раз приходилось принимать индивидуальные решения, отдавая предпочтение, естественно, самому Максвеллу всюду, где имелась возможность отделить «деяния от толкования». В случае расхождения текстов первого и третьего изданий, когда установление причин несовпадения было безнадёжным, мы принимали версию третьего издания. Наш подход к комментариям Нивена и Томсона будет пояснён чуть позже. Что же касается опечаток или описок, то большая часть их была обнаружена и устранена Нивеном и Томсоном, хотя кое-что осталось и для нас. Впрочем, вполне возможно, что и наша внимательность тоже сработала не везде. Только в совершенно очевидных случаях исправления опечаток или недопечаток производились негласно. Никаких посягательств на места, казавшиеся нам странными или даже неточными, не делалось. Более того, мы старались переводить их строже, указывая при необходимости на неоднозначности оборотов. Даже комментирование таких мест могло иногда граничить с нарушением исторического такта, т.е. с использованием разности времён и знаний на предмет снисходительного поучения.