Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)

В капиталистических странах, материальная прибыль владельца, в производстве, как и в потреблении, всё ещё отличается от идеологической прибыли, которую на этот раз не один владелец получает от организации потребления. Это именно то, что всё ещё мешает нам увидеть в разнице между менеджером и рабочим разницу между обновляемым каждый год «Фордом» и «Дофином» заботливо поддерживаемым в течение пяти лет. Но признаем, что планирование, к которому сегодня всё беспорядочно склоняется сегодня, стремится количественно измерить социальную разницу в смысле возможностей потреблять и заставлять потреблять других. При том, что уровни становятся всё более многочисленными и мелкими, фактически сокращается разрыв между богатыми и бедными, объединяя человечество в одних лишь вариациях бедности. Кульминационной точкой станет кибернетическое общество специалистов иерархизированных в соответствии с их способностью потреблять и заставлять других потреблять дозы власти, необходимые для функционирования гигантской социальной машины в которой они будут одновременно программой и ответом. Общество эксплуатируемых эксплуататоров в равенстве рабства.

Остаётся «третий мир». Остаются старые формы угнетения. То, что слуги латифундии могут быть современниками нового пролетариата мне кажется создаёт совершенный взрывоопасный коктейль, из которого будет рождена мировая революция. Кто осмелится предположить, что андский индеец сложит оружие добившись аграрной реформы и улучшенного рациона, когда лучше всех оплачиваемые рабочие Европы требуют радикальных перемен в своём образе жизни? Да, бунт в государстве благополучия с этих пор устанавливает уровень минимальных требований для всех революций мира. Тем, кто их забудет, останется лишь повторить то, что однажды сказал Сен—Жюст: «Те, кто совершает революцию наполовину, только выкапывают себе могилу».

8 глава «Обмен и дар»

Аристократия и пролетариат понимают человеческие отношения в соответствии с моделью дара, хотя пролетариат стоит выше феодального дара. Буржуазия, или классобмена, является рычагом, благодаря которому путём долгой революции может быть свергнут и преодолён феодальный проект (1). — История является постоянным преобразованием естественного отчуждения в социальное отчуждение, и с другой стороны усилением борьбы, которая растворит её и покончит с отчуждением. Историческая борьба против естественного отчуждения преобразует его в социальное отчуждение, но движение исторического разотчуждения в свою очередь атакует социальное отчуждение и обличает её магический фундамент. Эта магия имеет отношение к частной собственности. Она выражается в жертвоприношении. Жертвоприношение это архаичная форма обмена. Крайняя количественость обменов сводит человека до чистого предмета. На этой нулевой точке может родиться новый тип человеческих отношений без обмена и без жертв (2).

1

Буржуазия гарантирует временное и мало чем славное междуцарствие между священной иерархией феодалов и анархическим порядком будущих бесклассовых обществ. Вместе с ней, ничейная земля обмена становится необитаемой областью, отделяющей старое нездоровое удовольствие принесения в дар себя, которому предавались аристократы от удовольствия дарить из любви к себе, которое мало—помалу открывают для себя новые поколения пролетариата.

Дашь—на—дашь — это любимый избыток капитализма и его антагонистичных продолжателей. СССР «предлагает» свои больницы и своих техников, как США «предлагают» свои инвестиции и услуги доброй воли, как супермаркеты «предлагают» свои конфетки—сюрпризы.

Остаётся тот факт, что смысл дара искоренён из нашей ментальности, чувств и действий. Можно вспомнить Бретона и его друзей, предлагавших по розе каждой симпатичной прохожей на бульваре Пуасоньер и немедленно вызывавших подозрительность и враждебность публики.