Лицо Сина окаменело. Он сжал челюсти, но не проронил ни слова. Енын тоже не хотелось ругаться, находясь в таком райском месте, поэтому она просто медленно побрела к кромке деревьев, сыпавших свои лиловые листья на ярко-зеленую траву.
– Где мы? Разве такое место существует на самом деле? – спросила она, осторожно касаясь шелковых листьев.
– Во снах возможно все. Но кто сказал, что созданные нашим сознанием миры не могут существовать на самом деле?
– Значит, этот лес – плод моего воображения?
– Не совсем. – Син многозначительно кашлянул. – Моего тоже, вообще-то.
Он приподнял брови и легонько щелкнул пальцем по тонкой веточке.
– Почему? – спросила Енын.
– Что – почему? – недовольно буркнул Син, будто предчувствовал, что вопрос Енын ему совсем не понравится.
– Почему ты показал мне это чудесное место? Ведь ты ненавидишь меня. – Енын внимательно смотрела на Сина, пытаясь разглядеть за плотной скорлупой равнодушия, о чем он думает на самом деле. Отчего-то ей казалось, что он совсем не такой, каким хочет казаться, и что внутри, где-то очень глубоко, в нем все же живет что-то человеческое.
Син сорвал цветок эйфории и делано бодрым голосом сказал:
– За что мне ненавидеть человека, который подарил мне шанс на осуществление заветной мечты?
Он будто специально избегал встречаться взглядом с Енын и вертел в пальцах тонкий стебель.
– Я и не ждала от тебя других слов. Зачем только спросила, – обреченно пожала она плечами.
– Ты хочешь, чтобы я встал на твое место, но ты совсем не хочешь посмотреть на ситуацию с моей точки зрения. Разве это правильно? – Син задумчиво обрывал лепестки цветка, которые падали ему под ноги. – Ты ведь не знаешь, почему я хочу стать человеком. Тебе неизвестны мои мысли, чувства, желания. Ты и понятия не имеешь, как важно это для того, кто тысячелетие жил без единой надежды на чью-то любовь.
Енын сделала несколько шагов к нему, ощущая, как противоречивые чувства бьются в груди, перебивая друг друга. Такой красивый, всесильный, могущественный. И такой одинокий. Несчастное создание, чье сердце отчаянно тянется к человеческому теплу. Его никто никогда не любил, и в этот момент Енын всем своим существом захотела помочь ему. Коснуться фарфоровой кожи щек, обнять и своим горячим сердцем согреть его холодную, ожесточившуюся душу.