Трамп и эпоха постправды

Как я уже говорил, способность к отождествлению с другими, безусловно, не является врожденной и присущей человеку с пеленок. Психика должна развить и повысить свою способность к всевключению в результате медленного и напряженного процесса роста; следовательно, поначалу эта способность лишь чуть-чуть возрастает (переходя от эгоцентрической стадии к этноцентрической — от «меня» к «нам»); затем она возрастает еще немного (от этноцентрической стадии к мироцентрической — от «нас» ко «всем нам») и, наконец, становится еще обширнее (переходя от мироцентрической стадии к интегральной, начинающей включать в круг заботы даже другие биологические виды, что в итоге приводит к подобию космического сознания — от «всех нас» ко «всей реальности вообще»).

Эта способность и ее прогрессивное возрастание подобны тому, как человеческий ум научается сначала писать лишь буквы, потом целые слова, затем предложения и, наконец, абзацы. Ум усваивает эти навыки именно в такой прогрессии. Он не может перейти от букв к предложениям, перепрыгнув через слова. Когда он находится на стадии слова, он не имеет способности к формированию предложения; стадии разворачиваются постепенно, одна за другой, и ни одну из них нельзя перепрыгнуть, ни одной из них нельзя избежать. То же наблюдается повсюду в природе, как, например, в случае с холархией роста, которую мы уже упоминали: от кварков к атомам, молекулам, клеткам и организмам. По стадии за раз, ни одной нельзя пропустить, ни через одну нельзя перепрыгнуть.

У индивидов на этноцентрической стадии со способностью к принятию перспективы второго лица еще не развилась способность мыслить четко и ясно с точки зрения перспективы третьего лица — универсальным и мироцентрическим способом (они проделали путь от букв к словам, но еще не дошли до предложений). Так что им поистине важна их этно­центрическая идентичность, которая у них уже сформирована и включает любовь к своим семье, стране и Богу. Однако все эти сущности у одних людей, несомненно, отличаются от таковых у других (одна семья отличается от другой, одна страна — от другой, наш Бог — от чужого Бога). И, как следствие, из понятной любви к своим любимым идентичностям у людей часто рождается страх, злость или даже ненависть по отношению ко всем другим, чужакам, которые, как им кажется, угрожают их родным. В каком-то смысле те и вправду несут угрозу; но как только их сознавание и идентичность снова продолжат развитие и расширятся, перейдя с этноцентрической почвы второго лица на мироцентрическую почву третьего, у них не будет иного выбора, кроме как сражаться за реалии и блага новообретенной территории (на новом этапе развития таковой становится подлинно глобальная, или всевключающая, деревня). Люди на этой стадии все еще любят себе подобных, но их способность любить серьезно развилась, и теперь для них в мире есть огромное количество человеческих существ, которые входят в круг их искренней заботы. Следовательно, в этой точке развития они будут глубоко и искренне чувствовать (перефразируя Канта, если кто-то где-то страдает, то страдаю и я). Люди, достигшие этого уровня развития, не могут ничего с этим поделать: для них так чувствовать — не вопрос выбора. Таков результат возникновения мироцентрической и космополитической стадий.

И когда сами эти люди находились на предшествующей этноцентрической стадии, они не подавляли и не вытесняли свои глобальную любовь, постконвенциональные стремления или мироцентрические способности. Они попросту не могли их в полной мере видеть; у них еще не было этой более высоко­уровневой глобальной способности. Она еще по-настоящему для них не возникла; на тот момент они вообще не были с нею отождествлены. Не обладая способностью ясно видеть эту мироцентрическую позицию, они могли даже отрицать сам факт ее существования. Подобное часто происходит с такими явлениями, как глобальное потепление, существование которого отвергает половина людей на этноцентрических стадиях. Важно помнить, что они отрицают не аспект потепления, а мироцентрические глобальные реалии третьего лица, которые они не способны сколь-нибудь ясно видеть. И на том этапе у них не было иного выбора, кроме как защищать территорию, которую они могли видеть и с которой себя отождествляли. Это были их семья, народ, Бог, скорее всего, их раса, пол, язык. Они и впрямь были крайне этноцентричны. Но не потому, что мироцентрические реалии подавлялись! Они не видели таких реалий вообще. С их точки зрения это все выдумка. Они замечали только явления, угрожавшие реалиям, которые они могли видеть, а именно их этноцентрическим реалиям, включающим семью, работу, нацию и национальные границы, Бога и людей, подобных им самим.