Трамп на кушетке. Что на самом деле в голове у президента

Соперничество между братьями, которое внесло вклад в преждевременную смерть проигравшего, – не самая приятная тема для членов семьи. Старшая дочь Марианна, единственная из Трампов, кто согласился говорить под запись для Блэр, не придавала ему большого значения. «Дональд двигался вперед по мере того, как Фредди терпел неудачи, – сказала она. – Не вижу здесь какой-то особой связи. Дональд был гораздо моложе и просто не подходил по возрасту для жесткой конкуренции. Вряд ли Фредди считал, что Дональд дышит ему в спину и наступает на пятки, но он бы не возражал, если бы так было на самом деле». Вероятно, не имеет значения, заботило ли это Фреда, но Дональда это определенно заботило, о чем он сам рассказал Блэр: «Он был старшим сыном, и я подсознательно следил за всеми его поступками». Блэр приходит к выводу: Дональд «понял, что отступление еще сильнее бесит рассерженного отца; что общение с людьми, которые выглядят скорее высоколобыми, нежели практичными, приводит его в ярость; что любые признаки уязвимости в присутствии отца недопустимы». Дональд усвоил урок: если он не хочет провести жизнь с клеймом неудачника, то должен показать отцу, что во всех отношениях не уступает ему. Если кто-то осмелится толкнуть его, то получит в ответ более сильный толчок. Он – первенец, если не по рождению, то по духу.

Обсуждая возможность соперничества, нужно принимать во внимание динамику отношений, возникающую из-за порядка рождения. Вторым сыновьям часто приходится что-то доказывать, особенно если старший получает отцовское имя. Дональд знал, что его брат назван в честь отца, в то время как его собственное имя пришло из шотландской семьи матери, и он ничего не мог с этим поделать. Несмотря на превращение в фактического наследника своего отца, он видит себя самозванцем в семье, поскольку не рожден старшим.

Подсознательную боязнь разоблачения можно рассматривать как важную и мотивирующую силу Трампа. К примеру, настойчивость его нападок на Обаму как на самозванца выглядит проекцией его собственных страхов. К тому же он продемонстрировал свою склонность быть самозванцем, скрываясь за именами других людей, особенно под псевдонимом «Джон Бэррон», под чьей личиной Дональд иногда общался с прессой в 1990-е годы. Этот факт до сих пор преследует его, особенно в связи с обвинениями в сговоре с Россией при проведении президентской кампании. Он либо боится разоблачения, либо знает о своей способности к подобному сговору, либо то и другое. Независимо от участия России, Трамп никогда не забудет о своем проигрыше Хиллари Клинтон по количеству проголосовавших избирателей, как не забудет, что был вторым сыном в семье.

Впрочем, роль второго сына не обходится без преимуществ, которые Трамп мог использовать. Блэр приводит слова психолога из летнего лагеря о том, что Фредди «был не таким умным, как Марианна» и «недостаточно сообразительным, чтобы уловить смысл отцовских требованиям, что имело тяжелые последствия, поскольку он был старшим мальчиком». Хотя отец сурово критиковал его за то, что любой другой при объективном рассмотрении счел бы правильным, величайшим недостатком Фредди было то, что он не умел «читать» других людей. Эта способность отсутствует у многих первенцев и лишает их возможности социального притворства, которой пользуются младшие братья, соревнуясь за внимание и ресурсы.

Независимо от того, потерял ли Фредди титул главного наследника или Дональд завоевал его, результат был очевиден. По словам Блэр, «то, что могло стать главным и самым трудным конфликтом в карьере Дональда, благополучно разрешилось» еще до того, как он окончил школу, – «и он оказался на вершине». Дональд определенно имел шанс узнать, как не надо себя вести, наблюдая за старшим братом. Но в его триумфе присутствует двусмысленность. История, которую Дональд рассказывает о себе как об избраннике судьбы, все не заканчивается; ему нужно быть избранником как можно большего количества людей. В конечном счете, это привело его к погоне за всеобщей известностью и всемирной славой.