Трансформация мира. История XIX века

(5) С этой новой материальной основательностью тесно связаны коммерциализация и неуклонное повышение стоимости городской недвижимости, а также рост значения рынка аренды. Только теперь городская земля стала объектом инвестиций и спекуляций, ценимая не за ее сельскохозяйственное назначение, а просто за ее местоположение. Небоскреб" стал олицетворением этой тенденции. Стоимость земли взлетала со скоростью, немыслимой в производительных секторах экономики. Участок земли, который в 1832 г. переходил из рук в руки за 100 долл. в только что основанном городе Чикаго, в 1834 г. был продан за 3 тыс. долл. и через 12 месяцев оценен в 15 тыс. долл. В таких старых городах, как Париж, спекуляция недвижимостью началась в 1820-х гг. Те же рыночные механизмы действовали в годы бума в таких азиатских городах, как Токио и Шанхай. В этих условиях земельные кадастры приобрели новую точность и экономическую значимость, в учебники права были добавлены главы о землевладении, строительстве, отношениях арендодателя и арендатора, а финансовый сектор уже невозможно было представить без ипотеки. На сцене появились новые социальные типы: агент по недвижимости, спекулянт недвижимостью, подрядчик или "застройщик" (строивший стандартное жилье для среднего и низшего классов), арендатор. 6) Города всегда были спланированы. Они проецировали космическую геометрию на землю. Князья создавали идеальные города, это было одним из их любимых занятий в эпоху европейского барокко. Однако только в XIX веке планирование городов стало восприниматься как постоянная задача центральных и местных органов власти. Постоянно борясь с безудержной экспансией и зачастую проигрывая в этой борьбе, городские советы тем не менее продолжали заниматься планированием, и этот импульс стал неотъемлемой частью муниципальной политики и управления. Если город хотел быть "современным", то он намечал видение своего будущего, дополняя его техническими ноу-хау.

(7) Сформировались и получили широкое распространение новые представления о городской публике и политике сообществ. Олигархия и недифференцированный, непредсказуемый "народ" перестали восприниматься как единственные субъекты публичного пространства. Ослабление абсолютистской регламентации наряду с расширением электорального представительства, появлением новых средств массовой информации, организацией групп интересов и политических партий на муниципальной арене изменило характер местной политики. По крайней мере, в конституционных государствах столица являлась одновременно и местом заседаний парламента, где проводилась национальная политика: электорат следил за происходящими там событиями с беспрецедентным уровнем вовлеченности. Богатый и живой мир клубов, ассоциаций, церковных общин и религиозных сект, с особой тщательностью описанный для Англии и Германии раннего Нового времени, зарождался и в совершенно иных политических условиях, например, в провинциальных городах позднеимперского Китая.