Трансмиграция Тимоти Арчера

– Валленштейн обратил Германию в руины. Он был великим полководцем. Фридрих фон Шиллер, как вы, наверное, знаете, написал о нем три пьесы, которые называются «Лагерь Валленштейна», «Пикколомини» и «Смерть Валленштейна». Это глубоко волнующие пьесы. Они, несомненно, придают еще большую значимость роли самого Шиллера в развитии западной мысли. Позвольте мне прочитать вам кое-что. – Отложив сигарету, Тим подошел к книжному шкафу. Через несколько мгновений он вытащил нужную книгу. – Это может пролить некоторый свет на тему. В письме своему другу – дайте-ка посмотрю, здесь есть имя, – в письме Вильгельму фон Гумбольдту, почти в самом конце своей жизни, Шиллер сказал: «В конце концов, мы оба – идеалисты, и нам следует стыдиться утверждения, что это материальный мир сформировал нас, а не мы его». Сутью взглядов Шиллера была, конечно же, свобода. Он закономерно погрузился в великую драму Нидерландской революции и… – Тим умолк в раздумьях, беззвучно шевеля губами и рассеянно уставившись перед собой. Кирстен, сидя на диване, все курила и смотрела на него. – Ладно, – наконец произнес Тим, пролистывая книгу, которую так и держал в руках, – я прочту вам еще кое-что. Шиллер написал это, когда ему было тридцать четыре года. Возможно, это суммирует большинство наших устремлений, наших самых возвышенных устремлений. – Глядя в книгу, Тим прочитал вслух: – «Теперь же, когда я начал понимать и применять должным образом свои духовные силы, болезнь, к несчастью, угрожает подорвать мои физические силы. Тем не менее я буду делать что могу, и когда в конце концов здание начнет рушиться, я сумею уберечь все достойное сохранения». – Тим закрыл книгу и поставил ее на полку.

Мы все так же молчали. Я даже не думала, просто сидела.

– Шиллер очень важен для двадцатого века, – сказал Тим. Он затушил окурок истлевшей сигареты и надолго уставился на пепельницу.

– Я хочу заказать пиццу, – произнесла Кирстен. – Я не в состоянии заняться обедом.

– Хорошо, – откликнулся Тим, – закажи с канадским беконом. А если у них есть безалкогольные напитки…

– Я могу приготовить обед, – заявила я.

Кирстен встала и пошла к телефону, оставив меня и Тима вдвоем. Тим сказал мне серьезно:

– Это действительно дело огромной важности – познать Бога, разгадать Абсолютную Сущность, как это выражает Хайдеггер. «Sein», по его терминологии. «Бытие». То, что мы обнаружили в уэде саддукеев, – просто жалкое описание.

Я кивнула.

– Как у тебя с деньгами? – Тим полез в карман пиджака.

– Спасибо, у меня есть, – ответила я.

– Ты все еще работаешь? В недвижимости… – Он поправил себя: – Ты ведь юридический секретарь, так ты еще там работаешь?

– Да. Но я всего лишь машинистка.

– Я считал свою работу адвоката утомительной, но полезной. Я бы посоветовал тебе стать юридическим секретарем, а затем, быть может, ты сможешь использовать это как отправную платформу и заняться правом, стать адвокатом. Однажды ты сможешь стать даже судьей.

– Пожалуй, – отозвалась я.

– Джефф обсуждал с тобой «энохи»?

– Да, ты писал нам об этом. И мы читали статьи в газетах и журналах.

– Они использовали этот термин в особенном смысле, в техническом смысле… Саддукеи. Он не мог означать Божественный Разум, так как они говорят об обладании им в буквальном смысле. Есть одна строчка в Летописи Шесть: «Энохи умирает и возрождается каждый год, и с каждым последующим годом энохи становится больше». Или «крупнее». Он мог быть «больше» или «крупнее», а может, и «выше». Совершенно непонятно, но переводчики работают над летописями, и мы надеемся получить готовый перевод в ближайшие полгода… И конечно же, идет работа над восстановлением по фрагментам поврежденных свитков. Я не знаю арамейского, как ты, наверное, считаешь. Я изучал греческий и латынь… Тебе ведь известно выражение «Бог – последний бастион перед небытием»?

– Тиллих.

– Прости?

– Это сказал Пауль Тиллих [49].

– Не уверен, – возразил Тим. – Определенно это был один из протестантских теологов-экзистенциалистов. Это мог быть Райнхольд Нибур [50]. Он ведь американец, точнее, был американцем – совсем недавно он умер. Одна вещь, которая интересует меня в Нибуре… – Он умолк на мгновение. – Нимеллер [51] во время Первой мировой войны служил на германском флоте. Он активно работал против нацистов и продолжал проповедовать до тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Он был арестован гестапо и заключен в Дахау. Нибур поначалу был пацифистом, но потом убеждал христиан поддержать войну против Гитлера. По моему мнению, одно из существенных отличий между Валленштейном и Гитлером – в действительности это величайшее сходство – заключается в клятвах верности, которые Валленштейн…

– Извини, – прервала я его. Я прошла в ванную и открыла там аптечку посмотреть, на месте ли еще пузырек дексамила. Его не было, исчезли вообще все лекарства. Забирали в Англию, поняла я. Теперь в багаже Кирстен и Тима. Б…дь.

Вернувшись, я обнаружила в гостиной лишь одиноко стоящую Кирстен.

– Я ужасно, ужасно устала, – сказала она едва слышно.

– Я вижу.