Трансмутация [СИ]

И он занялся оценкой примеряемых ею нарядов — ей всё было к лицу. Периодически Макс взглядывал и на Розена с Сюзанной, однако он был слишком зачарован видом Настасьи в модных нарядах, и отмечал только то, что эти двое стоят неподвижно.

Наконец, девушка выбрала всё, что хотела: и одежду, и обувь, и аксессуары для своих роскошных черных волос. Счастливая продавщица — явно за одно утро продавшая товаров больше, чем за весь предыдущий месяц, — понесла покупки на кассу. А Настасья не стала снова надевать шорты, майку и шлепанцы: сразу переоблачилась в то самое цветастое платье, которое ей так приглянулось, и в босоножки-сандалии.

— А где Сюзанна и тот? — спросила девушка.

— Да вон они стоят! — Макс указал рукой на пару в центре зала.

Но тут же рука его сама собой упала, и он застыл на месте — не веря собственным глазам. Теперь, когда он отошел от примерочной кабинки и сменил ракурс обзора, ему стало видно то, чего он не замечал всего минуту назад: лица двух фигур. Застывшие и неподвижные: лица манекенов, на которые напялили свои тренчкоты Розен и его сообщница. Они успели даже забинтовать мужскому манекену лицо. А когда Макс — с трудом удерживая рвущиеся с губ нецензурные слова — к этим манекенам подбежал, то заметил полоску скотча из бионейлона, глумливо приклеенную к носу еще одного мужского манекена, стоявшего рядышком.

9

Макс не мог уразуметь: как Сюзанна с Розеном сумели такое провернуть? Почему сидевший за кассой парень допустил, что эти двое переодели манекены в свои плащи? И почему после этого он беспрепятственно выпустил этих двоих из отдела — не потребовал, чтобы они вернули пластиковым истуканам первоначальный вид?

Но, едва Макс успел подумать об этом, как услышал истошный женский визг.

То есть, это уже потом он понял, что визг был женский. А в первый момент ему почудилось: визжит собака. Жалобно, надрывно и безнадежно — как если бы ей раздавило машиной всю заднюю половину туловища. Только нестерпимая боль способна исторгнуть из живого существа такой звук. И у Макса всё внутри заледенело: он подумал, что это визжит Гастон, потому как ублюдок Розен переехал его на коричневом внедорожнике. Но почти тут же ньюф издалека отозвался бухающим лаем: явно уразумел, что случилась какая-то беда. И был это лай физически бодрого, хотя и сильно обеспокоенного пса.

Макс завертел головой, отыскал источник ужасающего визга — и понял, что случилось на самом деле.

Молодой светлокудрый кассир, похожий на Алешу Поповича, больше не сидел за аппаратом на выходе из отдела. Он лежал лицом на кнопках кассы, а из его шеи — с правой стороны, там, где находится сонная артерия, — торчала рукоять ножа, используемого для разрезания упаковки на товарах. Весь кассовый аппарат сделался ярко-алым, кровь с него стекала на пол, а на лице мертвого молодого человека застыло выражение удивления и неверия.

И Макс понял, наконец, как беглецам удалось проскочить мимо кассира. Сенатору показалось мало оставить его, Максима Берестова, с носом. Он оставил его еще и с кровью этого безвестного паренька на руках.

— Розен! — заорал Макс, заозирался по сторонам — уже отлично понимая, что никого не увидит. — Я до тебя доберусь, гнида!

Ответом ему стал только звук хлопающей на сквозняке двери магазинного пожарного выхода, расположенного точно напротив отдела одежды. Ясно было, что именно через него Розен с Сюзанной и удрали.

А между тем продавщица уронила все вещи, выбранные Настасьей, прямо в лужу крови на полу возле кассы. И начала истерически рыдать, размазывая по лицу черные потеки туши, словно гуашь по листу бумаги. Уж конечно, позвонить в полицию она никак не могла. А на втором этаже поселкового супермаркета никого, кроме них троих, не было — из числа живых людей. Так что, когда с улицы донеслись звуки сирены подъезжающей полицейской машины, у Макса не возникло сомнений в том, кто вызвал городовых.

— Надо уходить, быстро! — он повернулся к Настасье, которая подняла из груды вещей, что напитывались кровью кассира, лежавший сверху белый льняной блейзер — и держала его теперь слегка на отлете, как диковинную рыбу, явно не зная, что делать с ним дальше.

— А? — Девушка глянула на него слегка плывущим взором. — Уходить? Зачем?

Макс, не говоря ни слова больше, выхватил из бумажника несколько банкнот и бросил их прямо на пол — надеясь, что продавщица найдет их, когда немного очухается. А потом схватил Настасью за руку и потянул из отдела одежды и обуви прочь. Манекены словно бы провожали их взмахами своих загорелых рук. А те два, на которых были плащи Розена и Сюзанны, явственно ухмылялись.

И, едва Макс и Настасья выскочили в проход между отделами, как раздался крик:

— Стоять!

Навстречу им бежали двое здоровенных бугаев — в темно-серой полицейской форме, но почему-то без знаков различия. И на их серых фуражках отсутствовали кокарды. Оба они целились в Настасью и Макса из пистолетов: настоящего боевого оружия, а не каких-нибудь Рипов ван Винклей.