Трансмутация [СИ]

— Я знал, конечно, что они кое у кого остались, — сказал гость Ньютона. — Но не думал, что мне самому еще доведется таким устройством пользоваться. Когда медсестра мне его передала, там уже было принято голосовое сообщение. Его оставил, представьте себе, сенатор Мартин Розен. Оно автоматически стерлось сразу после прослушивания, но мне и одного раза хватило, чтобы его запомнить. Сенатор начал без обиняков: «На случай, если вы всё-таки живы…» Очень предусмотрительный господин. Он известил меня, что Джейн Доу, которую я регулярно навещал, теперь у него. И что её жизнь, равно как и жизнь моей внучки, в его руках. Ну, насчет Настасьи-то, положим, он соврал… Но главное — он предложил мне сделку.

На последних словах профессор понизил голос — как если бы кто-то мог их подслушать. А потом цепко ухватил Ньютона за рубашку и притянул к себе — так что ухо бывшего байкера оказалось прямо с его губами. И только после этого заговорил снова. Зашептал — едва слышно. Чуть громче остальных у него выходило только отдельные фразы: «Он узнал, что я почти нашел способ…», «Я сказал ему, что все результаты отдал…», «Хотел отыскать Настасью — защитить её…», «Пообещал, что приведу…»

Когда он закончил, Ньютон молчал минуты три или четыре — обдумывал его слова. А потом сказал:

— Очень удачно вышло, что вы оставили в Риге ту заполненную капсулу — не повезли её с собой. А мобильник нам пригодится: прежде чем вы позвоните Розену, я отправлю одно сообщение.

Глава 15. Новый Китеж

31 мая — 1 июня 2086 года. Пятница и суббота

Алексинский уезд Тульской губернии

Москва

Санкт-Петербург

1

Настасья хвалила себя за то, что оставила себе кожаную куртку Макса. Кабина электрокоптера была закрытой и не продувалась ветрами, однако они решили не включать обогреватель: экономить заряд аккумулятора. И сейчас в кабине температура вряд ли превышала 12 градусов по Цельсию. Но при минимальном расходе энергии они могли добраться до пункта назначения без подзарядки. И теперь двигались на юго-восток, вдоль железной дороги «Санкт-Петербург — Москва». Несколько лет назад по итогам проведенного референдума ей было возвращено историческое название: Николаевская.

— В Москве мы приземляться не будем, — сказал Макс, — это слишком рискованно. Сядем на сто километров южнее. Главное — успеть в срок.

— Но мы летим в Новый Китеж?

— Разумеется. Я же обещал, что доставлю тебя туда.

— Тогда какая разница — успеем мы в срок или нет?

Спутник Настасьи только загадочно улыбнулся. И у девушки внутри всё перевернулось при виде этой улыбки: улыбки Ивара. Стоило Настасье чуть прикрыть глаза, и она видела картину: голова её мертвого друга, у которого на виске словно бы вырос один ассиметричный рог — как если бы он нахлобучил на себя испорченный шлем чуди белоглазой. И она знала, что картина эта не пропадет из её памяти, не сотрется, даже если ей, Настасье Рябовой, доведется прожить еще сто лет.

И всё же, когда она смотрела на человека, который вел сейчас их электрокоптер, то не могла определиться: кого же она видит? А главное — кого она хочет видеть? Самой себе она говорила: «Конечно, Ивара. Вот почему я так часто смотрю на него. Хорошо, что сам он этого не замечает». Однако — ни в одном из этих пунктов она уверена не была.

Не была она также уверена, что вполне отдает себе отчет в том, кто такой на самом деле её спутник. Она и верила, и не верила, что он — тот самый гениальный ученый, которого ставили в один ряд с императором Нероном и Адольфом Гитлером по числу загубленных им жизней. Настасья не хотела думать об этом, а сам Макс явно не хотел ничего ей объяснять. И они — по обоюдному безмолвному соглашению — не обсуждали его раскрытое инкогнито.

Гастон давно задремал, свернувшись в большой черный калач на полу кабины. И ноги Настасьи нисколько не мерзли даже в ремешковых сандалиях: ньюфаундленд согревал их своим боком лучше любой грелки. Ничто не мешало ему спать: электрический мотор вертолета работал почти бесшумно. Его ровное, монотонное тарахтенье действовало так убаюкивающее, что Настасья и сама раза три или четыре проваливалась в сон — минут на двадцать каждый. И всякий раз, пробуждаясь, беспокойно вскидывалась: не добрались ли они еще? Но нет: Макс предупредил, что на место они должны прибыть только к вечеру. Им еще повезло, что Мартин Розен оказался человеком запасливым: в его летающей машине нашелся и кулер с водой, и целый набор сухих пайков — которые годились и для людей, и для собак. Они перекусывали прямо в дороге — летели уже шестой час подряд. Электрокоптеры были, пользуясь определением старинного военного фильма — воздушные тихоходы.

И вот за что Настасья себе не хвалила — так это за то, что она позволила Максу отложить изучение материалов её дедушки. Хотя, конечно, задерживаться на том железнодорожном вокзале они никак не могли. А в полете Макс отключил бортовой компьютер электрокоптера — опасаясь, что его использование может выдать Розену их местоположение. Однако кое-чего Настасья больше откладывать не желала.