Трансмутация [СИ]

— Это неправда, — сказал он — и сам удивился тому, как ухнуло у него сердце; даже при поездке на заминированном электровозе он так не волновался.

— Что — неправда? — Настасья повернулась к нему, держа в руках одну из новых блузок и комкая её. — То, что я сойду? Или то, что я тебя ненавижу?

— Это неправда, что я тебя не люблю, — сказал Макс.

Настасья уставилась на него, в первый момент не поняв смысла его фразы. А потом очередная вешалка выпала у неё из рук. И её цветастое платье — то самое, которое она выбрала для себя сама, — распласталось на полу вагона, как бабочка, распахнувшая крылья на цветке.

Эпилог. Секреты семьи

28 июля 2086 года. Воскресенье

Комарово. Санкт-Петербургская губерния

1

В палате частной клиники, выстроенной посреди соснового бора на окраине Комарова, медперсонал держал окна открытыми. Стояла середина лета, и даже здесь, на севере Европы, установилась жара. Правда, панораму Финского залива портила стальная мелкоячеистая сетка, которой окна были затянуты. Но этого требовала специфика лечебного учреждения.

Молодую пациентку, сидевшую возле окна в своей палате, облачили в хлопковый сарафан на бретельках. И ветерок, долетавший сюда с залива, слегка теребил его легкую, цвета морской волны, ткань.

Пациентка эта доставила не так давно массу хлопот всему медперсоналу клиники — хотя не по своей вине, конечно же. Вначале — она пропала куда-то, исчезла прямо из палаты. И пожилой мужчина, который её в этот санаторий поместил, просто рвал и метал, когда ему сообщили об этом по телефону. А когда прибыл в клинику, то чуть было не придушил — в буквальном смысле — главного врача этого чудесного заведения. Но на другой день, к счастью, унесся куда-то. Ну, а еще через три дня его дочь нашлась: снова сидела в кресле-каталке посреди своей палаты, словно бы никуда и не исчезала.

В этом же кресле она восседала и теперь. Не покинула его даже после того, что произошло через месяц после её исчезновения и возвращения. Тогда медсестра, вошедшая в её палату утром, чтобы поднять (при помощи специальной лебедки) безымянную пациентку с постели и пересадить в это самое кресло, зашлась диким визгом. И опрометью из палаты вылетела.

— Там, там!.. — кричала она, тыча пальцем куда-то себе за спину.

В коридоре с ней столкнулись еще две медсестры и врач, которые тут же решили: очередной их пациент скончался. Их только удивила реакция коллеги. Всем им было не привыкать к потере пациентов. В их заведении дольше двух-трех лет не гостил никто. И эта пациентка — Джейн Доу — оказалась единственным их старожилом: пробыла здесь целых девять лет. Так что её уход вряд ли мог стать такой уж неожиданностью.

И сотрудники клиники, не слишком торопясь, вошли в палату, из которой только что выскочила сестра милосердия. Да так и застыли на пороге.

Их пациентка больше не была безликой: живым куском плоти с зажмуренными глазами. На кровати, облаченная в фирменную пижаму, на кармашке которой было вышито Jane Doe, с теми же черными волосами, какие у неё были раньше, лежала обыкновенная женщина. И она смотрела на них: удивленно, однако вполне осмысленно. Было видно: она силится что-то сказать, и одна из сестер подскочила к ней — подала стакан с водой. Глотательный рефлекс даже у безликих сохранялся, так что они могли обходиться без искусственного кормления: пили, если вода попадала им прямо в рот; ели, если им давали жидкую пищу.

Однако теперь Джейн Доу сама протянула за стаканом обе руки. И, хоть пальцы её ходили ходуном, она сумела удержать сосуд с водой, поднести его к губам и сделать несколько больших глотков. А потом вернула стакан сиделке и спросила, по очереди оглядывая всех медработников, которые выстроились в ряд возле её кровати:

— Скажите, где я нахожусь?

И вот теперь к этой пациентке, плата за содержание которой по-прежнему регулярно поступала, пожаловал посетитель. Это был не тот пожилой скандалист, который пару месяцев назад выяснял отношения с их главным врачом. Тот — запропал куда-то, перестал навещать свою протеже. Так что врачи и медсестры только пожимали плечами: «Пока она была безликая — приходил, а как стала нормальная — его как ветром сдуло». К ней пришел высокий молодой красавец нордической внешности: высокий блондин с голубыми глазами. Красивый настолько, что у всех работников клиники при виде него возникла одинаковая мысль: трансмутация.

Пожалуй, они даже отказали бы ему в посещении — под предлогом, что их единственную выздоравливающую пациентку никак нельзя беспокоить. Однако посетитель этот сразу же предъявил чек на кругленькую сумму от корпорации «Перерождение». В чеке значилось: за содержание Джейн Доу по 28 июля 2086 года. То есть, по нынешний день.

— Вы что же, — взъерепенился было главный врач, — собираетесь её забрать? Мы не имеем права её отдавать! Её спонсор головы с нас поснимает!