Транспорт или друг

— Ну как… — мужик стал загибать пальцы. — Рыжовы, Никодим с Анисьей, дочь ейная, потом старики Пахомовы, ещё мать у Гришки Косого. Седовы слегли все, но у них умерли дети малые и старик, а у Смолиных четверо взрослых померли, остался вот мальчонка один…

— Понял-понял, много. Спасибо.

Ефрем торопливо попрощался, и рябой захлопнул ставни.

Теперь ведьмак был в полном замешательстве. Где-то в груди ворочалось и царапало тяжелое, неприятное чувство. Совсем не этого он ждал, когда собирался сюда! Он готов был встретиться с местом, где провёл юность, увидеть, что изменилось. И конечно, ему хотелось посмотреть на Анисью, поговорить с ней… А тут такое! Умерла от болезни. Болезни, странной, явно колдовской, которую кто-то наслал. Но зачем? И кто мог сотворить такое с целой деревней?

И в этот миг ведьмак понял: пока он не выяснит, что случилось, и не избавит Гусевку от мора, он никуда не уедет.

…Родственники встретили Ефрема бурно, со слезами, радостными криками и объятиями. Все хором что-то говорили, плакали, жаловались и просили о помощи.

Прошло довольно много времени, прежде чем установилось спокойствие. И тогда Ефрему рассказали про загадочную болезнь.

…Всё началось, когда в Гусевке выкопали новый колодец. Первыми заболели те, кто пил из него воду и жил рядом, в том числе и Анисья с мужем. Тогда колодец заколотили и для надёжности накрыли сверху камнем, но было поздно — неведомая хворь пошла по деревне.

Сначала появлялась красная, нестерпимо зудящая сыпь, потом сильный жар и кашель с кровью. Два дня, и человек мёртв. А если не умер сразу, то человек долго лежит в бреду и ослабевает так, что с трудом встаёт. Болеют и умирают только люди, домашней живности хворь не коснулась.

Родню Ефрема, к счастью, беда почти не затронула: из большой семьи умерли только старик да младенец. А вот у невесты Родиона умерли отец и тётка. Ни о какой свадьбе сейчас речь уже не шла.

— Вы властям сообщали?

— Урядника звали, — махнул рукой Михаил, муж сестры, — за попом посылали, у барина просили дохтура прислать. А толку… Кому мы нужны, сиволапые.

— Помоги нам, Ефремушка! — с рыданиями плюхнулась на колени сама хозяйка, двоюродная сестра ведьмака. — Горемычная деревня наша, никто нам больше не поможет!

— Ну, будет тебе голосить!

Смущённый Ефрем поднял сестру и заставил её сесть на лавку.

— Сделаю всё, что смогу. Только и мне помощь нужна. Подержать что-нибудь, сбегать по делам. Кто не побоится?

Михаил хмыкнул и встал из-за стола.

— Я старый солдат. В Крыму в меня турок из пушки палил, я не трусил, а тут чертовщины какой-то испугаюсь? Ну нет. Я пожил, что мне… Веди, колдун.

— Ведьмак, — поправил Ефрем. — Мне так больше по нраву. Пошли.

* * *

По улицам Гусевки шагал Ефрем, а сзади, прихрамывая, шёл Михаил, бросая на него то недоверчивые, то полные надежды взгляды. Никого по дороге к колодцу они не встретили, но шорохи в домах и шевелящиеся занавески на окнах ясно говорили: за ними наблюдают.

Ефрем внимательно осмотрел округу. Чужое, болезненное колдовство было везде. Серая дымка висела всюду, но около злополучного колодца она была особенно густой. Обычные люди её не видели, но ведьмачьим зрением прекрасно видел Ефрем.

Несомненно, что-то вышло из колодца и вызвало мор.

Но Телегин не чувствовал ничьей направленной воли. И это было странно и подозрительно. Любое проклятие или порчу кто-то должен усилием воли, колдовской силой направить. И любой колдун или ведьма, даже совсем неумеха, отличит намеренные чары от случайной беды. Опытный Ефрем тем более распознал бы чужую волю за болезнью. Но её не было. И ведьмак ломал голову над этой загадкой.

— Каменюку-то сдвинуть надо, — вполголоса сказал Михаил, — а то колодец не откроем.

Ведьмак щёлкнул пальцами, и тяжёлый камень сам взлетел с крышки и аккуратно опустился на землю рядом с колодцем.

— Вот это да!

Вздохнув, Ефрем поднял крышку и заглянул внутрь. Ничего особенного. Нет, просто глазами тут ничего не разглядишь…

— Слушай внимательно, Миша. Я сейчас сяду и как будто усну. Но ни в коем случае меня не буди! Если вдруг кто-нибудь придёт, не давай меня трогать и говорить со мной, ясно? А я колодец проверю.

— Это как? И уснёшь, и в колодец?

— Я же ведьмак. Я умею из тела выходить и возвращаться. — терпеливо объяснил Ефрем. — Тело будет здесь без чувств, а я сам туда спущусь.

— А-а-а, понял.

Ефрем отошёл в сторону и сел под деревом, привалившись спиной к стволу. Достав из кармана топазовые бусы и полюбовавшись игрой света в камне, ведьмак стал перебирать пальцами бусинки. Магического смысла это действие не имело, но помогало сосредоточиться.

Пальцы прошлись туда-сюда по нитке бус и начали новый круг. Почувствовав, что готов, Ефрем стал читать заклинание. Вот слова перехода сказаны, и он ощутил знакомый холодок вдоль позвоночника. Всё идёт, как надо.

Внешний мир отдалился, звуки, запахи и иные ощущения почти пропали. Концентрируя волю в единый поток, ведьмак открыл иной пласт реальности.

Сознание привычно раздвоилось.