Трапеция

— Не пользуйся этой штуковиной с закрытой дверью. Она же ядовитая. Смотри, что написано: использовать в хорошо проветриваемом помещении.

— Всего пара капель, — Томми, не глядя на него, закрутил колпачок и вернул бутылку на положенное место.

Тогда Марио снова закрыл дверь, приблизился и, взяв Томми за плечи, мягко развернул. Несмотря на знакомый прилив предвкушения и возбуждения, Томми оттолкнул его.

— В чем дело, Везунчик? Я хотел поговорить.

— А я нет, — огрызнулся Томми. — Прибереги красивые слова для Сью-Линн. Мне не надо никаких объяснений.

Марио беззвучно рассмеялся.

— Господи, а девочка, я погляжу, времени даром не теряет.

— Это правда или нет?

— Что именно правда? Разумеется, я затащил ее в постель… она на это и напрашивалась.

Тон у Марио был явственно довольный.

— Ты что, специально… — Томми потерял дар речи. — Ты специально…

— Разумеется, специально, — усмехаясь, передразнил Марио. — Решил, что кто-кто, а она точно всему цирку разболтает. Не припомню, чтобы кого-то еще удавалось так легко развести на секс.

— Судя по тому, что я слышал, ты в этом тоже участвовал.

— А то, — хихикнул Марио. — Сью-Линн просто хочет, чтобы все знали, что ведущий артист крутит с ней шашни.

— Но как ты мог… — Томми замолчал.

— Слушай, парень, — лицо Марио потемнело. — Не знаю, с какого времени ты возомнил, что я должен перед тобой отчитываться.

Томми взял стул и принялся его складывать.

— Значит ты не блещешь умом.

— А по-моему, если здесь кто-то и не блещет умом, так это ты. Черт подери, ты достаточно взрослый. Пошевели мозгами. Нам меньше всего нужно — и я об этом уже упоминал — чтобы твои предки слушали эти сплетни… ну, то, о чем Маленькая Энн тебе говорила. Обо мне. Мы оба знаем, что она говорила. А Сьюзан безобидная. Милая девочка, глупенькая такая…

— Прямо как я, — горько продолжил Томми.

— Боже, Везунчик… — Марио замолчал, явно собирая терпение в кулак. — Но она слишком много болтает. Чего доброго, твои родители подхватят обрывки слухов и начнут задумываться. В худшем случае твой отец отправит меня за решетку… если, конечно, сперва не скормит львам… а тебя сошлют в какой-нибудь исправительный дом. В лучшем — самом лучшем — меня уволят, и ты уж точно больше никогда не будешь летать с Сантелли. Тебе это надо? Давай же, не веди себя, как неразумный младенец! Теперь у девчонок есть обо что почесать языки, а те слухи, может, завянут раз и навсегда.

— Ага, — пробормотал Томми. — Ты прямо-таки образец благородства и самопожертвования. Я заметил.

— Слушай! — лицо Марио исказилось от внезапной ярости. — Твои же собственные слова! Если я захочу позвать девушку на свидание, то буду хоть целоваться с ней, хоть трахаться, и не собираюсь падать на колени и выпрашивать у тебя разрешение!

— Можешь трахнуть хоть весь цирк, включая верблюдов! И посмотришь, будет ли мне дело!

— Следи за языком, — тихо и угрожающе проговорил Марио. — А то зубов не досчитаешься.

— За ширинкой своей следи, — Томми был вне себя от злости и унижения. — А со своим языком я и сам как-нибудь разберусь.

Марио занес руку, Томми схватил стул. После короткой отчаянной борьбы парню удалось выхватить стул и поставить его на пол позади себя.

— Ладно, Том, — мягко сказал он. — Возможно, я заслужил такое обращение. Ты был в своем праве. Но если ты привыкнешь так выражаться, то однажды ляпнешь что-нибудь при Анжело или своем отце. И вот тогда не беги ко мне жаловаться.

Он сглотнул.

— Ты был какой-то странный перед представлением, и я решил зайти посмотреть… но ладно, как хочешь. Только не жди, что я снова приползу на брюхе с извинениями. В следующий раз ползать будешь ты.

— Ползать?! Поцелуй меня в зад!

Марио криво ухмыльнулся.

— Пока не извинишься — нет.

— Грязный… — Томми кинулся на него.

Марио, ступив в сторону, сгреб его за плечи. Томми поставил ему подножку, и оба рухнули на пол. По-настоящему обозленный, Марио схватил его за волосы и ткнул лицом в пол.

— Хочешь полный рот грязи — ты его получишь!

Томми рывком высвободился.

— Это ты сейчас будешь грязь жрать, сукин сын!

Обмениваясь ударами, они покатились к дверям.

И тут дверь распахнулась, и в проеме — в свете вечернего солнца — возник силуэт Анжело.

— Господи Иисусе, — выдохнул он. — Что вы делаете? Ваши вопли от конюшен слышно!

Марио быстро отпустил Томми и сказал:

— Просто учу его манерам. Он мне нагрубил.

Одновременно с ним Томми заявил:

— Я ему надерзил, и он хотел, чтобы я извинился, вот и все.

Услышав собственный голос, Томми поразился инстинкту, толкнувшему обоих встать на защиту друг друга.

— Поднимайтесь, — пихнув Марио ногой, Анжело вздернул Томми за воротник. — Не стыдно избивать ребенка, Мэтт?

Томми вывернулся.

— Он меня не избивал. Я огрызнулся, а он велел мне не совать нос в его дела.

— Кошмар! — сердито фыркнул Анжело. — Да что с вами творится! То вы как сиамские близнецы, водой не разольешь, а в следующую минуту грызетесь как кошка с собакой. Хуже парочки гомиков из твоей дурацкой балетной школы!

Он сказал это между прочим, ничего конкретно не имея в виду, и Томми задышал свободнее.