Трапеция

А на следующий день Томми впервые серьезно упал.

В процессе обучения и тренировок он срывался сотни раз. На его долю перепало все положенное молодым гимнастам количество синяков, ожогов, ссаженных коленей и потянутых мышц, и он всегда относился к ним, как к чему-то само собой разумеющемуся. Даже тихонько гордился, что не обращает внимания на эти мелкие досадные травмы. Но случившееся стало для него ужасной неожиданностью.

Томми делал простое сальто и даже соприкоснулся с Джонни пальцами, и тут в глазах потемнело. Почувствовав, что летит вниз, он в последних проблесках сознания попытался свернуться и с содроганием понял, что тело не слушается.

Потом был сильный удар и темнота.

В носу поселился резкий горький запах. Томми поперхнулся, закашлялся и открыл глаза. Мокрое лицо холодило. Джонни сидел рядом и держал у его ноздрей открытый пузырек нашатыря. Под спиной был твердый пол. Лицо Марио размытым кругом маячило за плечом Джонни. Оттолкнув руку с нашатырем, Томми сел.

— Что случилось? — пробормотал он.

— Похоже, ты потерял сознание, — сказал Джонни. — Я сперва решил, что ты промазал, а потом увидел, что ты не группируешься, а наоборот. Господи, как ты меня напугал… Я думал, ты свалишься прямо на голову!

— Подай полотенце, Лисс, — Марио снова протер ему лицо. — Давай-ка, Везунчик, выпрямись. Где-нибудь болит?

Томми попробовал подвигаться.

— Вроде нормально… Я… ой!.. кажется, ребра ушиб. А так нормально.

Тело снова свело спазмом ужаса.

— Ты нас всех перепугал, — в голосе Анжело звучала непривычная мягкость. — Ты мог сломать шею. Я уж было решил, что ты ее в самом деле сломал. Марио правильно сделал, что прозвал тебя Везунчиком.

— Все так быстро случилось, — выговорил Томми. — Все было нормально, а потом в глазах почернело. Хотел сгруппироваться и не смог.

— Будешь должен свечку Святому Михаилу, — Лисс робко тронула его за руку. — Вот так гимнасты и убиваются.

Томми вдруг понял, насколько потрясенными они выглядят. Опасность в самом деле была так велика? Они в самом деле так за него переживали? И только-только он успел проникнуться всеобщим теплым отношением и неожиданно бурным проявлением чувств, как Анжело резко скомандовал:

— Так, хватит. Он не пострадал. Мы не будем весь день рассусоливать, что могло случиться. Лисс, лезь наверх и помни, пожалуйста, что ловитор здесь я. Ты все равно хватаешься. Держи руки при себе, а как их поймать — это моя забота.

Лисс пошла к лестнице. Марио жестом отправил Томми следом.

— Ты знаешь правило. Если не получилось, иди наверх и делай снова.

Томми качнул головой.

— Не могу. Меня еще трясет.

— Именно поэтому, Везунчик.

— Как скажешь, — Томми кое-как встал на подгибающиеся ноги и побрел к лестнице.

Во рту сделалось гадко.

— Что-то мне… — начал он и едва успел добежать до уборной.

Марио сунул ему полотенце и с мрачным видом стоял рядом, пока Томми — по своим ощущениям — выкашливал все внутренности. Когда рвота наконец прекратилась, он вцепился в фаянс и выговорил:

— Лучше я сделаю перерыв. Если полезу наверх, снова упаду.

— А если не полезешь сейчас, не полезешь никогда.

Глаза Марио светились ледяным спокойствием, его рука на локте Томми больше не поддерживала, а сжимала.

— Я бы понял, если бы ты ударился головой. Небольшое сотрясение, бывает. Но головой ты не бился, а выворачивает тебя просто потому, что ты струсил. А теперь выметайся отсюда, пока я тебя на клочки не разорвал.

Парень толкнул Томми к выходу, и тот вдруг понял.

Он думал, что ничего не боится. Он гордился собой, потому что никогда не страдал от обычных панических атак, присущих начинающим воздушным гимнастам, не цеплялся в ужасе за перекладину, страшась падения, не хватался за стропы, как утопающий за соломинку. А теперь оказалось, что он вовсе не чужд страху, просто в его случае страх пришел позже, в более слабой форме. В его храбрости не было никаких личных заслуг, просто не выпало случая по-настоящему испугаться, вот и все. А теперь он испугался, и Марио это заметил.

Под насмешливым взором парня Томми побрел к лестнице и, спотыкаясь, полез на аппарат.

— Ну наконец-то, — язвительно встретила его Лисс. — Добрый вечер.

Девушка подождала, пока он подаст перекладину, раскачалась, кувыркнулась и позволила Анжело поймать себя за лодыжки. Томми неуклюже схватил вернувшуюся трапецию, пытаясь отбросить все мысли и сосредоточиться лишь на моменте, когда Анжело отпустит Лисс. Он бросил ей трапецию, девушка поймала, прыгнула на мостик рядом с ним и уклонилась, давая ему перехватить перекладину.

— Быстрее убирай! Не спи! — крикнул Марио снизу. — Так, Томми, твоя очередь.

Лисс придержала трапецию, пока он брался за перекладину.

— Окажи милость, поделись, что будешь делать? — едко поинтересовался Анжело.

— Простой перелет, — ответил Томми единственное, что пришло на ум.

Марио считал для него, чего не делал с самых первых дней.

— …два, три… пошел!

Томми почувствовал, как трапеция понесла его вверх. Внутри словно сжимались неведомые раньше мышцы, голос Марио звучал будто за миллионы миль.

— Подтянись… выпрями ноги… держи, держи… пошел!