Трапеция

— Да, наверное. Черт подери… — уныло сказал Джонни. — Черт, черт, черт. Это все моя долбаная вина.

Марио хихикнул.

— Следи за языком, братишка. Если Лу услышит…

— Иисусе, Мэтт, я взрослый. А тут есть что проклинать. Да, доктор сказал, что летом Стел может вернуться к работе. Но он сказал еще кое-что.

— Что, Джок?

Джонни явно не собирался принимать сочувствие.

— Ты сам сказал, чтобы я не накручивал себя перед пробами. Сосредоточусь на том, чтобы вас ловить, и все на этом.

— Ну ладно, давай, — Марио обнял его за плечи. — Тебе надо выговориться. В чем дело?

— Доктор сказал, — буркнул Джонни, — что у Стел больше не будет детей. Никогда. Тот вонючий мясник слишком сильно ей навредил… — он вжался лицом в подушку. — Катилось бы оно все к чертям собачьим… Сбились один раз, всего один… И шоу конец. Мне-то ладно, но Стел тяжело это принять. Тяжело, так тяжело, Мэтт, что выть охота.

— Господи… — прошептал Марио. — Что тут скажешь… Я не знал.

— А когда Папаша начал распрягать про передачу семейных традиций…

Представь, каково было Стел… — Джонни сглотнул. — Слушай, слушай, как я тут нюни распускаю…

— Тихо, Джок, тихо. Успокойся. Не все сразу. Я знаю, что это ужасно, и лучше не станет, но сегодня ты должен взять себя в руки.

— Да, знаю. У нас представление, — Джонни вытер нос о наволочку, поднял голову и уставился на Томми дерзкими сухими глазами. — Слушай, Мэтт, если эта штука со Старром не пройдет, снова будешь крутить свое тройное в убогом захолустье?

— Не знаю. Как Папаша скажет.

— Ты будешь держать на плаву всю семью!

— И что? Нас долго держал Папаша. И Анжело. Я задал ему жару, когда работали над тройным. Когда я впервые сделал третий переворот, то сшиб его с ловиторки… едва не убил. Мы свалились на край сетки… могли закончить, как Джо с Люсией — тут бы и конец сразу двоим Сантелли. Он обернулся вокруг меня, смягчил падение. Я выбил ему два передних зуба, а он даже Папаше ничего не сказал. Если бы сказал, Папаша наверняка запретил бы мне пробовать еще год.

Думаешь, после такого я сбегу от семьи? Стану работать на кого-то другого?

Джонни усмехнулся. Он снова становился самим собой.

— К Томми у тебя тоже будет слабость?

Марио лежал на боку, похожий из-за напряженного лица на злого Пьеро.

— Уже есть. Мы с тобой могли бы работать на двойной трапеции, но ты всегда был таким индивидуалистом.

В его устах слово прозвучало оскорблением.

— Семь часов, Джок. Пора вставать, бриться и приводить себя в порядок, пока женщины не оккупировали все ванные.

Марио сел, сбрасывая одеяло.

— Ребята, семь часов, — объявил Анжело, распахивая двери.

Увидев Джонни, он рассмеялся.

— Чего и следовало ожидать. Помню вас на гастролях в ночь перед большим шоу.

Где один, там и все. Интересно, где я отыщу Лисс? В кровати у Люсии? Ах да, вы ведь взрослые… так или иначе, в кои-то веки здесь я ее не нашел!

ГЛАВА 22

Для поездки они взяли фургон Джо: зимняя квартира Цирка Старра находилась милями пятьюдесятью южнее. У ворот Папаша Тони спросил насчет Фортунати, и их отправили к большому шатру, где располагались аппараты. Высоко над их головами летали туда-сюда маленькие яркие фигурки.

Сантелли сбились в кучку и смотрели.

— На мостике Джим, — бормотал Марио, указывая пальцем. — И Лионель в ловиторке. А в воздухе Клео.

Женщина, сделав изящный пируэт, поймала перекладину, и Лисс охнула.

— И это им мы должны показывать, что умеем?

— Тихо, тихо, — Анжело приобнял ее за талию. — Наш Мэтт тоже не промах. Все будет нормально.

Женщина раскачалась — так высоко, что едва не коснулась ногами купола. В самой высокой точке она отпустила трапецию, кувыркнулась назад и сделала два идеальных сальто в сеть. Затем аккуратно прыгнула на пол, подобрала белый халат и направилась к ним, завязывая пояс. Папаша Тони, изысканно кивнув, взял ее за руку.

— Клео, дорогая.

Клео Фортунати была миниатюрная, даже меньше Томми, с пламенеющими волосами и теплыми живыми глазами.

— Рада снова повидаться, Тони. Я даже признаюсь, что выделывалась перед вами. Так, совсем чуть-чуть.

С аппарата слезли двое мужчин. Они подошли к Сантелли, и тот, что был повыше, крепко сжал ладонь Папаши.

— Как дела, дядя Тони? Старр придет позже. Я и Лионель считаем, что вам не помешает немного времени — привыкнуть к свету и оборудованию — раз вы выступали на открытом воздухе. Я знаю, что тебе все равно, где работать, но ты говорил, дети никогда не выступали в шапито.

— Спасибо, что подумал об этом, Джим. Мы действительно даем представления в парках и на пустырях. Никто из детей, кроме Анжело, не работал в шапито.

Джим Фортунати был на дюйм-два выше Папаши Тони, но вряд ли бы кто назвал его высоким. У него была стройная мускулистая фигура и густые серо-стальные волосы c драматической сединой на висках. Исполнилось ему, наверное, лет сорок пять. Его брат, Лионель, выглядел моложе, темнее. У него были широченные плечи и аккуратные завитые усики.

Он обменялся рукопожатием с Анжело.

— Это все члены семьи?

— Верно, — откликнулся Анжело.