Трапеция

И Томми понял, что он подразумевает именно то, что сказал. Уныние, нахлынувшее утром, когда он смотрел на Марио и Джонни, испарилось без следа. Он тоже был Сантелли — в особенном смысле. Нет смысла ревновать — ни к Джонни, ни к другим.

Клео спросила своим теплым глубоким голосом:

— Почему Люсия с вами не приехала? Я так хотела с ней повидаться.

— Она тоже хотела бы, — ответил Папаша, помолчав. — Должно быть, решила, что дети разволнуются, если она будет смотреть. Передала тебе привет. Джим ведь рассказывал, что у меня в номере трое ее детей?

Лицо Клео — треугольное, с вздернутым носом, почти гномье — преобразилось, когда она улыбнулась.

— Ну-ка, посмотрим, кого я помню. Мэтт-младший, конечно же… ты всегда был темненьким. А Марк… да, он никогда не летал, верно? Глаза или что? Джонни, правильно? И, разумеется, моя девочка.

Она заключила Лисс в полные энтузиазма объятия.

— Помнишь меня, сладкая?

Лисс кивнула. Странно было видеть всегда подвижную девушку странно онемевшей, рослой по сравнению с Клео.

— Но как ты выросла, как вы все повзрослели…. Господи, Лу как-то писала, что у тебя муж и даже ребенок. Сколько ему?

— Два с половиной, — робко ответила Лисс.

Клео сжала ее еще раз и отпустила.

— Как бы мне его повидать. Зря ты не взяла его с собой… здесь куча людей, которые могли бы за ним присмотреть. Или ты как Лу — ждешь не дождешься, как бы его на кого-нибудь спихнуть?

— Привет, Клео, — вставил Марио. — Ты ни капли не изменилась.

— Чего не скажешь о тебе, — она с улыбкой смотрела на него снизу вверх. — Ты не высоковат для вольтижера?

— Все так говорят, — ухмыльнулся Марио. — Но я справляюсь.

— Знаю, Люсия присылала вырезки, — Клео взглянула на Томми. — А это, должно быть, протеже, о котором она писала.

— Прости, — встрепенулась Лисс. — Клео, это Томми Зейн. В номере мы называем его Томми Сантелли.

Клео протянула Томми руку — крепкую и сильную.

— Очень приятно. Если кто-то приходит сюда с Сантелли, то с ним определенно стоит познакомиться, мы-то знаем, да, Джим?

Джим Фортунати, пожимая Томми руку, слегка нахмурился. Не то чтобы недружелюбно — скорее, озабоченно.

— Сколько тебе лет, Томми?

Томми покосился на Папашу, который кивнул в знак разрешения.

— Шестнадцать, мистер Фортунати.

Неожиданно нахлынувшее осознание, что это те самые Летающие Фортунати, чьи фотографии он вырезал из журналов лет с пяти-шести, заставило Томми потерять дар речи.

— Слишком мало, — подытожил Джим Фортунати. — Он когда-нибудь работал в манеже, дядя Тони?

— Выступал с нами весь прошлый сезон, — подтвердил Марио. — С Ламбетом. Он член труппы.

— Ламбет… понятно, — Джим по-прежнему хмурился. — Хорошо, дядя Тони, я отведу тебя к Рэнди Старру. Ты никогда с ним не встречался?

— Нет, только со стариком Лючиано. Рэнди был совсем мальчишкой.

— Ну, теперь он хозяин, и не всё здесь так, как прежде. Но он отличный парень… он вам понравится. Клео, Лионель, позаботьтесь о них. Отправьте бутафора за их вещами и покажите им, где переодеться.

Клео снова приобняла Лисс.

— Пойдем, сладкая моя. Переоденешься в моем трейлере, а то в женской раздевалке вечный кавардак. Лионель, иди с мужчинами.

В просторной палатке они натянули трико. Анжело занялся растяжкой, разрабатывая занемевшие после долгой езды мышцы. Когда все снова собрались у входа в большой шатер, Джонни спросил:

— А чем отличается работа в шапито?

— Жарче, — ответил Анжело. — Зато не надо волноваться насчет ветра, и солнце не бьет в глаза.

К ним подошла Лисс. Джонни осклабился.

— На короткой ноге с Их Высочеством, сестренка? Королева и крестьянка?

— Она знала, что я волнуюсь, и что мне будет неуютно одной в незнакомом месте.

Она всегда была добра ко мне, и я всегда ее любила, ты же знаешь.

— Только не позволяй ей нагнать на тебя страху, котенок, — предупредил Анжело.

— Вот еще, — с достоинством ответила Лисс. — Я смотрю на нее, и мне просто хочется сделать все, на что я способна, и еще немного.

Затем Анжело велел им лезть наверх и сделать пару качей — размяться и приспособиться к непривычному освещению. Наконец Папаша подал знак, что все готовы. Томми видел Фортунати внизу — расстояние превратило их в обтянутых трико кукол. Волосы Клео пламенели даже с такой высоты. Работа на других аппаратах приостановилась, с десяток незнакомцев подошли посмотреть, и среди них выделялся темноволосый коренастый мужчина — вне сомнений, знаменитый Рэнди Старр.

— Элисса, ты первая, — шепнул Папаша, и пробы начались.