Трапеция

Тонио Сантелли горько усмехнулся.

— Нам с тобой трудно понять, да, Джим?

Фортунати ответил похожей усмешкой.

— Точно, дядя Тони. В восемь лет я был верхним в колонне, а в тринадцать пошел по канату.

— Как это, Джим? — спросил Джонни. — Лисс и Мэтт работали с Лу в манеже, когда Лисс еще и четырнадцати не стукнуло.

— Знаю. Но это было до войны. Года три назад мы угодили в переплет в Чикаго.

Девочка из номера с корд де воланом упала и сломала спину. Это был большой семейный номер… Гонсалво или Гонсалес… забыл.

— Гонсалес, — напомнила Клео. — Консуэло Гонсалес.

Лионель кивнул.

— Мужчин массово забирали в армию, и у нас было много мексиканцев, потому что местная комиссия могла призывать только граждан. Когда Консуэло упала, оказалось, что ей было около пятнадцати. Общество по охране труда несовершеннолетних разнюхало эту историю и устроило большую бучу, кто-то написал во все газеты… Короче, когда все улеглось, нам пришлось ужесточить правило насчет несовершеннолетних в воздушных номерах.

— Все мои дети начинали летать до пятнадцати, — фыркнул Папаша. — Я бы не взялся тренировать тех, чьи мышцы и кости уже затвердели. Это как в балете.

Ребенок должен начинать, пока еще маленький и гибкий. Такие законы положат конец нашему искусству.

— На Среднем Западе и возле мексиканской границы за этими законами не слишком следят, — объяснил Джим. — А в больших городах с нас в самом деле не слезают. Каждый месяц устраивают набеги.

— Эти люди в самом деле считают, будто отец не знает, что лучше для его детей?

— теперь Папаша на самом деле рассердился. — За это мы сражались на войне?

Чтобы в свободной стране отцу указывали, что он может делать, а что нет, когда тренирует собственных сыновей и дочерей?

— Я понимаю, дядя Тони, — успокаивающе сказал Джим. — Но такие у Старра правила. Только совершеннолетние. Так или иначе, — продолжал он, невзирая на раздраженное ворчание Папаши, — они заключили контракт с Барри, но могут оставить местечко для Мэтта.

Клео, подойдя, расцеловала Марио на французский манер — в обе щеки.

— Я знала, что Рэнди возьмет тебя, как только он тебя увидел. Я разве не говорила, какой ты потрясающий? К тому же сейчас, когда Джим на земле…

— Я не знал, — перебил Анжело.

Томми инстинктивно понял, что это — ради Марио, чтобы дать тому время подумать.

— Что случилось, Джим?

Мужчина пожал плечами.

— Слишком много тройных, полагаю. Плечи меня убивают. Был бы помоложе, попробовал бы эту новую операцию, но мне в любом случае скоро пора на покой.

Так что буду руководить с земли. Клео сама по себе звезда. Зачем нам две в одном номере? Но если с нами будет Мэтт, все станет, как прежде.

— Ты же согласен, правда? — вкрадчиво осведомилась Клео. — Когда-то работала с Сантелли. А теперь ты поработаешь с нами, да, Мэтт?

Марио уставился в пол. Слова Клео снова привлекли к парню всеобщее внимание, и Томми стало до боли тесно в груди. Марио мог пойти дальше, один, к таким высотам, куда ему дороги не было… Он же обещал, что мы останемся вместе. Разве не так? Или это были просто слова?.

Томми тоже опустил глаза.

— Прости, Джим, — Марио вскинул голову. — Но я уже говорил Рэнди Старру и скажу то же самое здесь. Я хочу остаться с семьей.

— Я говорю ему, — произнес Папаша, — Мэтти, если хочешь, соглашайся, выступай с Фортунати, это хорошее предложение.

Марио сцепил тонкие руки.

— Извини, Клео. Я ничего не имею против тебя и Лионеля, честное слово, просто не хочу выступать в другом номере. Я хочу быть со своей семьей… с Летающими Сантелли. Я никогда не работал ни с кем, кроме семьи. Просто не хочу.

— Семья? — переспросил Джим. — Ради бога, парень, дядя Тони был женат на сестре моего отца, а Лу, Анжело и Джо мои кузены!

Он выглядел разозленным и обиженным, и Марио быстро сказал:

— Джим, не в этом дело. Правда. Совсем не в этом. Но… я привык к Анжело, и… он мой ловитор… и я Сантелли. А не один из Летающих Фортунати. Слушай, не сердись…

— Эй, эй, парень, я не злюсь. Но Рэнди подумает, что ты просто накручиваешь себе цену. А ему действительно нужны твои тройные.

— Еще одна причина для отказа, — серьезно сказал Марио. — По-моему, я еще не готов выходить с тройным сальто. И не буду готов, пока у меня не станет получаться по желанию, а не только в хорошие дни. Но даже если так, я все равно хочу выступать… под именем Сантелли.

— Мэтт, только сумасшедший упустит шанс присоединиться к Фортунати! — воскликнул Джонни.

— Значит, я сумасшедший, — согласился Марио.

— Это точно, — улыбнулся Джим. — Ну ладно, сынок, я тебя понимаю. Клео, Лионель… да и я тоже… хотели бы видеть тебя с нами. Я знаю, что ты чувствуешь. Но если вдруг передумаешь, возвращайся, понял?

Он взглянул на Папашу Тони, который выглядел встревоженным и в то же время необычайно довольным.

— Тони, надеюсь, ты гордишься своими ребятами так, как они того заслуживают.

Рывком поднявшись, Папаша подошел к Марио и положил руку ему на плечо. Даже не успев посмотреть старику в лицо, Томми ощутил его ликующую улыбку.