Трапеция

— Горжусь? Это не то слово, Джим. Я бы не променял сегодняшний день на центральный манеж, и мне все равно, что обо мне подумают!

ГЛАВА 23

Следующие несколько дней продолжался предсказуемый откат. Ожидание и напряжение, пережитые на пробах, не могли пройти без последствий. Даже по пути домой мрачный Джонни метал взглядом молнии и бормотал, устроившись между Лисс и Анжело:

— Была бы с нами Стел, все получилось бы по-другому.

Обиженная Лисс развернулась к нему:

— Это я виновата, что она не может работать?

— Дети, дети! — молил Папаша Тони.

Всеобщее настроение было не на высоте. Обыденная зимняя рутина казалась нудной. Лисс съездила домой и провела две недели в Сан-Франциско с Дэвидом, откуда вернулась бледная, мрачная, то и дело впадающая в раздумья. Стелла начала репетировать со всеми — поначалу боязливо — но видно было, что она быстро возвращается в форму.

Томми весной заканчивал старшую школу, однако понимал, что к выпускному будет уже месяц как на гастролях и придется ему обходиться свидетельством об эквивалентности. Впрочем, это его не слишком волновало.

Обычно в школу и обратно Томми ходил с Барбарой. Она смотрела на него с восхищением, как на старшего брата, и это было приятно. Ему нравилось помогать ей надевать пальто или забирать у нее тяжелые учебники. Как-то раз, выпутывая упавший лист из ее ярких волос, он ощутил прилив нежности. Барбара, никогда не путешествовавшая с цирком, могла бесконечно слушать истории о гастролях, но однажды выдала Томми свой самый большой секрет. Хотя ей и нравились полеты, и она училась им, как семейному делу, по-настоящему Барбара мечтала не летать, а танцевать. И не обожаемый Марио классический балет — балетом она занималась с семилетнего возраста — а в больших мюзиклах.

Она уже принимала участие во многих смотрах и умоляла отца позволить ей записаться на кастинг в студию.

— Вот только, — грустно заключила Барбара, — Калифорния битком набита красивыми девчонками, умирающими от желания попасть в кино. И все они красивее меня.

Томми серьезно смотрел на нее несколько минут, и она надулась: он задерживал положенный в таких случаях комплимент.

— Но ты не просто красивая девчонка, Барби. Ты балерина, причем хорошая, а не абы кто. И к тому же акробатка.

— И в каких же фильмах нужны акробатки?

— Думаю, есть такие. Но я имею в виду, что ты не просто симпатичная мордашка.

Ты в самом деле кое-что умеешь и если попадешь в кино, то не затеряешься в толпе. Ты будешь особенной.

По воскресеньям они вместе ходили в кино. Клэй исчезал в ватаге маленьких мальчиков, а Томми сидел с Барбарой на балконе. И один-два раза за каждый сеанс девушка вкладывала ему в руку свою маленькую теплую ладонь. А как-то во время любовной сцены прижалась к нему, бессознательно ища смутного успокоения. Томми находил в этом некоторое удовольствие, но ни разу не соблазнился взять девушку за руку, поцеловать или даже подумать об этом. А когда нечаянно задел складки юбки на ее твердом бедре, отдернул руку, как от огня.

Я очень люблю Барби, но только так, как Марио любит Лисс. Она моя сестра.

После ужина они бок о бок делали домашнее задание в большой гостиной, и как-то бабушка Сантелли, очнувшись от дремы, смотрела на них целый вечер, а когда Люсия пришла отвести ее в постель, прощебетала:

— Buon’ notte, Matteo, Elissa.

Томми тренировался с Барбарой и однажды, попросив позволения у Папаши, выступил с ней на школьном вечере талантов — одетый в пурпурное трико, показал комплекс акробатических упражнений. Один раз — только один, и то после долгих уговоров Барбары — Марио включил запись Шопена и станцевал с Барбарой сложный па-де-де. Томми смотрел, и внутри все переворачивалось — до боли знакомое ощущение. Барбара была хороша со своими каштановыми кудрями и в изящных накрахмаленных юбках, но взгляд Томми был прикован к Марио.

Тонкий, как лезвие, сильный, тот танцевал с сосредоточенностью, которой Томми не замечал даже на тройном сальто. Он излучал ту же захлестывающую энергию, что и Клео — безошибочный признак настоящей звезды. Когда танец достиг кульминации, и Марио поднял Барбару на плече, Томми поблагодарил небо, что в гостиной темно. Такую красоту невозможно было вытерпеть, и он не понимал, почему остальные просто отпускают Барбаре комплименты. Остаток вечера Марио тихо пролежал на ковре, положив голову на подушку у ног Люсии.

Томми думал, что парень уедет домой, но позже Марио пришел к нему в комнату.

— Лу сказала, я могу заночевать. Ты не против?

Когда Томми попытался несвязно описать свои впечатления от танца, Марио только вздохнул.

— Это не полет. В балете никогда не достичь совершенства. Во всяком случае, мужчине. Даже Нижинскому не удалось. Это женское искусство. Может, у Барби когда-нибудь получится.

В неожиданной вспышке ясности Томми спросил:

— Ты хотел танцевать, да? Танцевать, а не летать?