Трапеция

Автобусная станция в Лос-Анджелесе кишела людьми. Томми неуверенно брел сквозь живой поток, волоча тяжелый чемодан и вглядываясь в чужие лица. Он привык к шумным легкомысленным толпам окраин, и люди большого города немного его пугали. В зеркальной двери Томми поймал свое отражение — на него глянул коротенький тонкий мальчик с шапкой рыжих кудряшек, взъерошенный, неопрятный и — хотя, может, просто показалось от усталости и смущения — перепуганный.

— Томми! Сюда, — не затрудняясь дальнейшими приветствиями, Марио взял у него чемодан и пошел к выходу. — У меня машина снаружи. Долго ждешь? Я искал, где припарковаться.

— Нет, пару минут.

— Выглядишь жутко. Эти автобусы — чистый ужас. Почему отец не отправил тебя поездом?

— Людей много, билет трудно достать. Да и не важно ему было.

— Уже завтракал?

— Останавливались недавно, но у меня не было аппетита.

— Тогда заглянем куда-нибудь перекусить. Новый Год — это дурдом какой-то, дома еда разве поздним утром появится. Люсия — моя мать — хотела за тобой поехать, но у нее дел по горло. К тому же она тебя не знает, и ты ее не знаешь, так что пришлось ехать мне. Завернул сюда по пути домой. Не был там пару недель, но позвонил вчера вечером, и они сказали, ты приедешь на автобусе. Вот я и решил тебя подбросить. Так, это поставим сюда.

Он закинул чемодан на заднее сиденье помятого синего «Крайслера». По лобовому стеклу бежала трещина, обивка на переднем сиденье была в дырах — самые живописные из них прикрывал плед. Марио открыл дверцу с водительской стороны.

— Лезь под рулем, та дверь не работает. Ручка сломана.

Пропустив Томми, он сел и хлопнул дверцей.

— Я и не знал, что ты умеешь водить, — сказал Томми просто ради поддержания беседы.

— Пришлось научиться. Все так далеко друг от друга, а автобусы ходят раз в три дня. Но я по дороге нечасто езжу. Анжело не любит, как я вожу, говорит, летаю, как маньяк-самоубийца. Эту я купил по дешевке прошлой осенью, чтобы хоть на чем-то на работу добираться.

Он включил первую передачу.

— Надо перекусить. У самого крошки во рту не было.

В задымленном кафе они сели на обитые кожей стулья.

— Как Папаша Тони? — вежливо спросил Томми.

— Да как всегда… статус кво, и народы трепещут, стоит ему поднять голову. Меня не было некоторое время, но, если бы кто-то заболел, мне бы передали.

— Ты не живешь с семьей? — Томми ощутил странное разочарование.

— Как когда, — медленно ответил Марио. — Это у нас вроде семейной традиции. С конца сезона и до Нового года семейство разбредается кто куда. По желанию и возможностям. Анжело сейчас с каким-то цирком в Мексике. Я уже писал про балетную школу…

Стройный темноволосый парень в белой форме поставил на стол толстые кружки с кофе.

— Спасибо, Ронни. Принеси-ка нам яичницу и сосиски… Устраивает, Том?

— Да, конечно.

Ронни черкнул в блокноте.

— Сейчас будет. Ты сегодня рано освободился, Мэтт?

— Новый год же, — ответил Марио со своей самой сатанинской усмешкой. — Кено забегал?

— Забегал. Выпил кофе и снова испарился.

Когда Ронни исчез в кухне, Марио взял чашку.

— Сахар? Сливки? Пей, а то совсем в ледышку превратишься.

— Я думал, в Калифорнии тепло.

— Ну, вообще-то тепло, если сравнивать с Чикаго, например. Но ночи здесь холодные. Короче, на чем мы остановились? Как я уже сказал, под Новый Год или около того все, кто собирается выступать в будущем сезоне, возвращаются и принимаются за тренировки. Анжело в этом году будет поздно — он в Мексике с Тессой, своей дочерью.

— Не знал, что он женат.

— Был женат, — поправил Марио. — Тереза погибла в автомобильной катастрофе прошлой весной… прямо перед тем, как мы прибились к Ламбету. Вот почему мы явились в середине сезона. Тессе четыре или пять. Она живет в пансионе в Санта-Барбаре, но Анжело взял ее с собой в Мексику. Звал и меня, но мне и здесь работа нравится. А он пошел к каким-то Летающим Барри.

Официант принес тарелки с яичницей и сосисками.

— Спасибо, Ронни. Хочешь еще что-нибудь, Том? Блинчики? Пончики?

— Нет, спасибо, хватит.

Помолчав минуту, Ронни спросил:

— Кого-то ждешь, Мэтт?

— Да не то чтобы. Думал повидаться с Кено, но он, наверное, снова где-то шляется.

Ронни отошел, и Марио пояснил:

— Парень учится у меня в одном из классов.

— Они тебя все время Мэттом называют?

— Все называют. Включая большую часть родственников.

— А зачем ты имя сменил?

— Я же говорил, в семье всегда был Марио. Я что, никогда не грузил тебя нашей семейной историей?

— Так, урывками.

Марио глянул на часы — тонкие, на плетеном ремешке — поймал взгляд Томми и рассмеялся.

— В дороге, как все, ношу карманные. А это подарок. Мне нравится, хоть Люсия и не любит, когда я надеваю их дома. Парень, который их мне подарил, видно, не думал, что в мире до сих пор есть люди, которые считают наручные часы… — он запнулся, — чем-то бабским. Ладно, я буду рассказывать, а ты ешь, пока горячее.