Трапеция

Его переполняла нежность. Он любил ее, но не мог огорчить признанием. Он никогда не коснется ее, никогда не получит. Однажды он забудет, что было время, когда все его существо — тело, сердце, мысли — жаждали ее и оплакивали то, чего ему не суждено было иметь. Он хотел, чтобы она была счастлива и спокойна, хотел дотрагиваться до нее на аппарате и знать, что она тот же уверенный сдержанный партнер, что и раньше — без всяких двусмысленностей, заставляющих обоих чувствовать вину. Это займет время. А пока желание раздирало его на части, и все внутри рыдало.

Все могло быть совершенно по-другому. Он должен был коснуться ее. Хоть как-то. Хоть один раз. Он взял ее за руку, и во сне она сжала его маленькими сильными пальцами и со вздохом положила голову ему на плечо. Он сидел, поддерживая ее, изнемогая под тяжестью своей любви, и чувствовал, как слезы жгут глаза. И все же он знал, что и это пройдет: вся боль и протесты — и останется только любовь, и больше ничего, и они будут Сантелли, братом и сестрой. Боль однажды стихнет, а пока ему остается только терпеть одиночество и ждать.

Если мне суждено было влюбиться в женщину, почему же я влюбился в единственную в мире, которую не могу получить? И тихий искренний олос, запрятанный глубже, чем боль, холодно озвучил то, в чем Томми никогда бы себе не признался.

Если бы я в самом деле хотел полюбить женщину, разве я не выбрал бы более доступную?

«Но это была бы не Стелла», — яростно заспорил Томми.

И тихий голос ответил: «И все равно».

Это не успокоило боль. Ни капли.

Сухой раскаленный воздух Далласа напомнил Томми о годах, проведенных с Ламбетом. Стелла повела Сюзи на ранний ужин в кафе, а Джонни пришел в номер, который делили Марио и Томми.

Усевшись на одну из кроватей, он сказал:

— Послушай, Мэтт, это, конечно, здорово, что ты добился места в титрах, но кое-что меня беспокоит. У тебя контракт с собой?

— В чемодане.

— Не возражаешь, если я гляну? Зря ты не попросил меня его почитать, прежде чем подписывать. Не то чтобы я не доверяю Джиму Фортунати, но я не первый день в этом бизнесе…

— Я прочел его, — раздраженно перебил Марио.

— И мелкий шрифт? Насколько я знаю, весь мелкий шрифт читают разве что юристы. И я. Приучился, когда не мог позволить себе своего специалиста. Пару раз облажался, зато теперь читаю все до последней буквы, — он уже просматривал длинные листы, которые неохотно вручил ему Марио. — Ага, вот оно… «Репертуар исполнителя, уточненный техническим консультантом, включает тройное сальто назад с двумя пируэтами обратно, двойное сальто вперед и назад…» Боже, откуда он такого нахватался? Мейсон не отличит двойного сальто от двойного гамбургера. Наверное, Джим Фортунати постарался. Упс, а вот и оно. Этого я и боялся.

Он прочел вслух:

— «Включая дублирование падений и неудачных трюков, предусмотренных сценарием». Ты читал этот проклятый сценарий, Мэтт?

— Ты совсем чокнулся? Каскадеры не читают сценарий! Я просмотрел список трюков. Раз уж они начали с тройного, я решил, что ничего сложнее уже быть не может. Ну, придется упасть пару раз… Джок, я учился тройному без лонжи, черт побери! Я столько падал, что, наверное, и без сетки бы выжил. Я классно падаю.

Вспомнив страх Марио перед каскадерской работой, Томми нахмурился. А Джонни хлопнул ладонью по кровати.

— Чем дольше я тебя знаю, тем больше убеждаюсь, что тебя вообще никуда нельзя отпускать без присмотра! Так Саймон Барри и покалечился, когда этот фильм пытались снимать в первый раз! Твой друг Ридер даже не удосужился предупредить, что от тебя потребуют?

Марио покачал головой.

— А еще друг называется, — фыркнул Джонни. — Он, небось, решил, что, раз ты умеешь делать тройное, тебе все на свете по плечу!

— Да что это за трюк, которого ты так боишься? — потребовал Марио с нарастающим страхом.

— Сценарий подразумевает, — сказал Джонни, — что это жизнеописание Барни Парриша. То есть, ты должен сделать тройное, ошибиться, упасть на тросы и вылететь на пол.

С лица Марио схлынула краска. Но это Томми, а не он, воскликнул:

— Это же невозможно!

— Верно, — согласился Джонни. — И я пытался помочь им обмозговать, как сделать монтаж. И до сих пор иногда прокручиваю это в голове, но ничего не выходит. Если бы ты взял меня с собой и дал прочесть контракт, я бы настоял, чтобы они вычеркнули этот трюк, если не придумают, как сделать его безопасным! Сценарист бы уж как-нибудь выкрутился.

— Именно поэтому ты и нужен нам менеджером номера, — бесцветно сказал Марио. — Я просто не подумал. Доверился Джиму.

— Я все еще ему верю, — возразил Томми. — Он не даст тебе убиться в фильме, который консультирует.

Происходящее повергало его в шок. Марио нашел в себе смелость взяться за работу, которой всю жизнь боялся… а теперь обнаружил, что подписался исполнять трюк, погубивший другого воздушника.

— Ладно тебе, Джонни, — сказал Марио. — Профсоюз наверняка не промолчит по этому поводу. Если поймем, что никак не выйдет, поднимем шум. Мы имеем право на то, чтобы человек из профсоюза все время сидел рядом и следил, как выполняются меры безопасности.