Трапеция

Наверное, на второй тысяче получится раза четыре. Ты вообще кто? Явно не городской. Из цирка?

— Я Томми Зейн. Младший.

— А, парнишка Тома Зейна? Познакомился с твоим отцом прошлым вечером, — гимнаст пожал ему руку. — Тоже будешь дрессировщиком?

— Нет, мистер Сантелли.

Парень хохотнул.

— Ладно тебе, я же не старик. Мистер Сантелли — это мой дед. Вон там.

— Я слышал, как он называл тебя Марио.

— Сценическое имя. В семье всегда был Марио. Вон тот — Папаша Тони, мой дед. Ловитор, Анжело, мой дядя — брат матери. Он тоже Сантелли. А меня зовут Мэтт Гарднер… Мэттью-младший. Отец ловил маму, когда она выступала. Он умер, я тогда был маленьким. А ты выступаешь?

— Езжу на парадах, помогаю Ма Лейти с костюмами. Иногда выхожу на замену в воздушном балете, если кто-нибудь из девочек берет выходной. В парике, — и тут Томми набрался храбрости. — Но на самом деле я хочу быть воздушным гимнастом.

Он ожидал, что Марио засмеется или обронит что-нибудь свысока, как большинство взрослых. Но признаться внезапно показалось очень важным. А ответ он примет любой — от настоящего-то акробата.

Но Марио только вздернул одну из своих дьявольских бровей.

— Правда? Ты долго в воздушном балете?

— Лет с девяти. Как все дети.

— Знаю, сестра выступала. Получается?

— А чему там получаться? — в запальчивости воскликнул Томми. — Даже у Ма Лейти получилось бы, если б нашелся трос, который ее выдержит.

Марио начал было смеяться, затем умолк. Пристально посмотрел на Томми, сведя брови почти в одну линию, затем оглянулся на пустой аппарат. Папаша Тони и Анжело уже ушли.

— А знаешь что… Хочешь слазить?

— Наверх? На аппарат?

— Трусишь?

— Нет, — быстро открестился Томми. — Просто когда я в последний раз лазил на высоту, меня оттуда сняли. И задали трепку.

— Ну, обещаю, что трепку тебе никто не задаст. Вперед.

И вот Томми в первый раз полез по узкой качающейся лестнице. И даже в этот первый раз он лез, как все акробаты: держась только за боковую стропу, оставив тело снаружи, опираясь на перекладины лишь пальцами ног. Он никогда не делал подобного прежде, но получалось это у него так же естественно, как дышать. Мостик закачался — Марио ступил позади.

— Вижу, высоты ты не боишься. Твой отец высокого роста?

— Где-то пять и семь. Но я не уверен.

— А мать?

— Примерно с меня. А что?

— А то, что, если ты собираешься вымахать до шести футов, можешь даже не начинать. Я считаюсь слишком рослым для вольтижера, а во мне всего-то пять и восемь. Хотя вряд ли ты будешь таким высоким. Сколько тебе? Лет десять?

— В мае было четырнадцать, — холодно ответил Томми.

— Значит, для своего возраста маленький. Нет, я не пытаюсь тебя оскорбить, наоборот, это хорошо. Значит, уже можно начинать. Главное, чтобы хватало роста дотянуться до трапеции с мостика. Вот, — Марио снял трапецию с крючка. — Достанешь?

Он достал и, задержав дыхание, впервые сомкнул пальцы на шершавой перекладине.

— Ты же знаешь, как падать в сетку?

— Конечно, — сказал Томми тонким голосом. — Надо падать на спину, так?

— Верно. Ну что, попробуешь?

Томми даже не поверил, что он всерьез.

— Честно? Можно?

— А как же еще учиться? Вперед.

Расстояние вдруг показалось огромным, а сетка, наоборот, слишком маленькой и непрочной.

— Вперед, — повторил Марио. — В худшем случае свалишься в сетку. Давай.

Томми схватился покрепче и прыгнул. Вспомнив, как гимнасты начинают раскачиваться, выбросил ноги, выгибаясь. Трапеция послушно описала долгую дугу, но в конце стропы сцепились, а руки начали соскальзывать. Позже Томми узнал, что акробаты натирают их канифолью, сейчас же он, отчаянно извернувшись, умудрился пустить трапецию в обратный полет. Однако же пропустил мостик и полетел назад.

— Не паникуй! — крикнул Марио. — Можешь повернуться сюда лицом? Если нет, замедляйся и падай!

Этот поворот Томми проделывал десятки раз — на одиночной трапеции на десятифутовой высоте. Оказавшись на пике очередной дуги, он кое-как перехватился вспотевшими ладонями. А потом, дождавшись момента, прыгнул на мостик и свалился позади Марио, отчаянно оттолкнув трапецию в сторону и с неуклюжей торопливостью ухватившись за боковые стропы.

— Тише! Тише! — Марио со смехом его подхватил. — А то в сетке окажешься. Ну, по крайней мере, ты вернулся. Я думал, упадешь… большинство в первый раз так и делают. Я, например, упал. Тоже не удержался, повис на одной руке… чуть не вывихнул, — он улыбнулся воспоминаниям. — Вот что. Приходи раз четыре-пять в неделю по утрам, будем начинать. Но не торопись.

Это было несколько месяцев назад, но не все оказалось так просто. Мать побелела, когда Томми ворвался в трейлер и вывалил ворох новостей. Он познакомился с новыми акробатами, один из них пообещал научить его полетам и даже пустил на аппарат.

— Ну я ему скажу пару ласковых, — прошипела она, запихивая тарелки в раковину.

Том Зейн, покуривавший послеобеденную трубочку, воспринял весть более стоически.

— Бесс, успокойся. Ты же знаешь, он с детства помешан на полете. А Марго уже научила его всему, что знала. Я как раз собирался попросить Тонио Сантелли взять его…