Трапеция

Марио послушно сбавил скорость, но вскоре монотонность пейзажа снова взяла свое, и снова стрелка спидометра поползла вправо. В итоге Анжело потерял терпение и занял водительское место сам.

К концу третьего дня все они стали нервными и раздражительными. Марио снова сидел за рулем.

— Может, пустим Томми порулить? — предложил он.

— Не с трейлером же, идиот! — рявкнул Анжело. — Если устал, давай мне. Хотя мальчик явно справился бы не хуже тебя!

— Ой, прекрати. Мои права чисты, как воротничок священника. А ты сколько штрафов заработал в прошлом году?

— Умеет он водить или не умеет, а прав у него нет, — поставил в их споре точку Папаша Тони. — К тому же водить машину с трейлером гораздо тяжелее. Ему понадобится время, чтобы привыкнуть, а мы торопимся.

Слово Папаши Тони по обыкновению стало решающим. В любом случае Томми и сам не рвался за руль. Он чувствовал, как качает машину, и заметил, что даже Анжело приходится нелегко на поворотах.

За ужином в кафе у них случился короткий, но довольно ожесточенный спор: остановиться на ночлег или ехать дальше. В испепеляющую жару они надели самую легкую одежду, но все равно были мокрые и злые. Листая местную газету, Анжело обнаружил общественный бассейн, и, с час поплавав, все почувствовали себя лучше. В раздевалке Анжело покладисто предложил:

— Я все равно весь день дремал, пока ты вел, Мэтт. И ночью будет гораздо прохладнее. Если ехать в ночь, доберемся до места где-то к полудню. А если останемся, придется искать, где припарковать трейлер, а потом терять время на сборы… Я поведу. Ночью дорога свободная.

— Хорошая идея, — заметил Папаша Тони, на ощупь приглаживая седые волосы. — Мальчики, вы как?

— Если Анжело хочет вести, на здоровье, — Марио подобрал мокрые плавки Томми и завернул в полотенце вместе со своими. — А ты, Том? Не против сидеть всю ночь?

— Главное, что не за рулем, — пожал плечами Томми. — А остальное мне все равно.

— Вот это я понимаю, — ухмыльнулся Анжело. — Мэтт, и почему ты не такой сговорчивый?

— Ты просто задаешь не те вопросы, — откликнулся Марио, вытирая голову. — Выглядишь свежо, Томми. Надо было и мне шорты прихватить.

Папаша Тони фыркнул, и Томми уставился в пол. В такую жару в шортах было несомненно лучше, чем в штанах, но теперь он опасался, сойдет ли подобная одежда на остаток пути. Например, в ресторан идти в шортах не хотелось бы: Томми был для этого слишком большой.

Но Папаша Тони спокойно сказал:

— Ребенку возраста Томми они подходят в самый раз. А на тебе, Мэтт, будут смотреться прилично только на пляже. Нынешние мальчики в длинных брюках — это просто смехотворно. Когда я был в возрасте Томми, то упрашивал отца купить мне брюки, чтобы носить их на воскресную службу. А сейчас маленькие дети ходят в брюках, а взрослые мужчины позволяют себе показываться на люди в шортах, и все это чистой воды глупость!

Солнце уже зашло, но по пыльным улицам по-прежнему гулял горячий иссушающий ветер. Задержавшись на заправке — долить бензина, масла и подкачать шины — они стояли на ветру, прихлебывая тепловатую газировку.

Томми стащил из холодильника пару кусочков льда и катал их во рту. Они были холоднее, чем пресная оранжевая вода.

Анжело сел за руль.

— Я поведу первым, Папаша. Томми, хочешь сесть вперед?

Папаша Тони ответил прежде, чем Томми открыл рот.

— Нет, пускай мальчики лезут назад и поспят. Марио вел весь день, он устал. И это тяжелая дорога для ребенка. Томми тоже надо отдохнуть.

Он сел рядом с Анжело, и тот осторожно вывел их громоздкое транспортное средство на трассу.

Марио разворачивал купленную на заправке шоколадку. Разломив, протянул половину Томми.

— Давай съедим, пока не растаяло. Боже мой, если в конце апреля такая жара, то что будет в августе?

— В августе будем волноваться о торнадо в Канзасе и грозах в Арканзасе, — сказал Папаша Тони.

Анжело повернул голову.

— Ты ешь слишком много сладостей, Мэтт. Смотри, растолстеешь.

— Кто бы говорил! — добродушно огрызнулся Марио. — Главный обжора семьи?

Скомкав обертку, Томми кинул ее в окно, и бумажку тут же унесло в утопающую в сумерках пустыню. Он никогда не видел эту часть страны — засушливую, безлюдную, с голыми обочинами. В привычной Томми сельской местности дома разделяла одна-две мили, а от одного города до другого было миль десять-двадцать. Здесь же они, прежде чем увидеть жилье, проезжали миль семьдесят, и местность выглядела так, будто тут не ступала нога человека.