Трапеция

Потом они погрузились в привычные хлопоты, наблюдая, как устанавливают стойки, проверяя натяжение канатов и строп, учитывая миллионы деталей, которые нельзя было оставить без внимания, потому что от надежности каждого винтика и скобы зависел не только успех номера, но и их жизни. К тому времени, как они вернулись в трейлер, Марио уже приготовил кофе, а Папаша Тони нашел местную булочную и принес пакет свежих булочек. Стащив измазанную обувь, Томми скользнул на свое место.

— Знаете, — начал он, — тут рабочие говорили, что ночью совсем близко прошел торнадо.

Марио сверкнул на Томми быстрой многозначительной улыбкой.

— Так я и думал.

Папаша Тони щедро намазывал булку маслом.

— Мэтт, помнишь, как Элисса боялась грозы? Вскакивала и бежала в постель к матери, или к тебе, или к любому, кто был рядом…

Томми хихикнул, и Марио поспешно сказал:

— Передай кофейник, Томми.

А когда мальчик потянулся за просимым, крепко пнул его в лодыжку.

— Меня как-то отшлепали, — быстро начал Томми, — когда мне было четыре. Я испугался грозы, спрятался в буфет и уснул. Мама подняла на уши весь двор — решила, будто я потерялся, или меня украли, или случилось еще что-то страшное.

Ты не боялся грозы, когда был маленьким, Марио?

— Между нами говоря, грозы боялся именно я. И Лисс приходила и успокаивала меня. А Анжело она рассказывала, будто боится сама, потому что не хотела, чтобы меня считали великовозрастным младенцем. Девочку-то за страх никто винить не будет.

— Ах ты негодник, — восхитился Анжело. — Разве пристало пятнадцатилетнему мальчику бояться грозы? Или спать в одной постели со старшей сестрой? В таком возрасте уже можно было найти другую девушку, чтобы с ней греться.

— Анжело, basta! — рявкнул Папаша Тони и разразился потоком итальянского.

Томми не все понимал, но знал уже давно, что Папаша не терпит подобных двусмысленных разговоров и временами пользуется присутствием Томми — либо, дома, кого-то из младших детей — чтобы пресечь их на корню.

— Ну, Папаша, — добродушно ответил Анжело, — в его-то возрасте он наверняка сам во всем разобрался, а если и нет, он все равно безнадежен.

Сунув в рот остатки булки, Анжело, насвистывая, пошел одеваться на тренировку.

На утренней репетиции Томми слегка тревожился. Как — после прошедшей ночи — дотрагиваться до Марио равнодушно, не выдав своего нового опыта? А вдруг Марио снова на нем замкнет? Но привычка провела его через первые несколько минут вполне благополучно. А потом Томми пришел к выводу, который, с одной стороны, развеял иллюзии, а с другой — успокоил. К выводу, который становится одним из первых открытий сексуального взросления: сексуальный опыт, пусть даже самый захватывающий, не оставляет видимых следов. Марио оставался все тем же сильным благожелательным беспристрастным партнером, что и обычно.

И он был в прекрасной форме. Он перелетал с перекладины на перекладину с той безукоризненной точностью, с тем абсолютным чувством нужного времени и места, которое за неимением более четкого определения называют «таймингом».

Хороший тайминг — это не просто знание, когда двигаться, он составляет разницу между просто компетентным артистом и звездой.

Когда они репетировали трюк на двойной трапеции, Томми на короткое счастливое мгновение осознал, как гордится талантом Марио. Мальчик будто бы стал его тенью, словно одни и те же часы заставляли их двигаться с поразительной синхронностью. «Мы движемся на одном дыхании», — сказал Томми сам себе. Он был все еще слишком невинен и не подумывал о том, чтобы повторить это позже.

Потом, глядя, как Марио и Анжело отрабатывают сложный пассаж, Томми почувствовал то же самое вновь. У них это тоже есть, даже сильнее, чем у меня с Марио, и я… Это так совершенно, будто они один человек в двух телах.

На волне внезапной уверенности Марио позвал:

— Анжело, поймаешь меня на тройном?

— Конечно, — откликнулся Анжело. — Чего тянуть?

Марио явственно подобрался. Подавая ему перекладину, Томми глядел на уже раскачивающегося Анжело и думал: «Сейчас Анжело — единственный человек в его мире». Мальчик и сам напрягал мускулы, мысленно находясь рядом с Марио, и мысли молниеносно мелькали в голове, словно облака, мимолетом закрывающие солнце. Хотел бы я ловить его сейчас… интересно, смог бы я… А потом все исчезло, полностью вытесненное сосредоточенностью на Марио, летящем, переворачивающемся… и еще… и еще… Томми практически собственным телом ощутил шок — когда ладони и запястья встретились, сцепились…

Стоящий позади Папаша Тони буднично пробормотал:

— У него снова получилось. Так и знал, что это лишь вопрос времени.

И спросил уже громко:

— Повторишь на представлении?

— Когда будет готов, да, Мэтт? — ответил за парня Анжело.

И Томми ощутил к Анжело прилив расположения, практически любви. «Так держать, Анжело, почти яростно подумал он. — Не давай никому на него давить».