Траурницы

— А тут, если верить слухам, позабытое божество силами своих прислужников, собирало дань, которую ему задолжали смертные. — Голос гида звонко разносился по округе. — Сейчас вы можете наблюдать, как этот мужчина, что стоит рядом с могилой сестры…

— Мужчина? Он ведь старик! — возразил кто-то из туристов.

— Он единственный из ныне живущих, кто смог посетить обитель забытого божества и вернуться живым. Говорят, что там, в царстве льда, он в битве с монстрами потерял руку и пальцы. Другие уверяют, что он просто замерз в сугробе и конечности пришлось ампутировать.

По автобусу пробежался смешок.

— Право каждого, верить в забытых богов или нет, но в этой деревне когда-то приносили детей в жертву, а потом жители возвели в идолы новых богов. Новые были лояльны, не требовали жертв, но старые обозлились.

Леонид знал эту историю наизусть. Каким-то образом родная деревня стала туристическим объектом, который раз в неделю посещали туристы, готовые заплатить деньги за искаженную правду. А потом они вернутся домой, поцелуют своих дочерей и сыновей и забудут о том, что гнев богов с каждым годом разрастается все больше, требуя то, что принадлежало им с основания мира.

Леня привык не обращать внимания на людей. Заковыляв в сторону покоившегося дома, она закрыл дверь изнутри и выдохнул. Он не был стариком. Всего лишь покалеченный мужчина, который не выглядел на свой возраст. Казалось, что путешествие туда, куда путь запрещен, брало плату. Это того стоило.

В клетке, похожей на кошачью переноску, билось существо. Маленькие пальчики цеплялись за решетку. Шипение, что раздавалось в комнате, нельзя было сравнить с человеческим. Но это была она. Девочка, платье которой сгнило в гробу.

— Тише, тише, тебе тут лучше, чем там.

Переносная «тюрьма» затряслась. Усики вытянулись, будто пытались попробовать окружение на вкус, а потом спрятались.

— Ты ведь можешь принять облик человека. Я видел Никиту, меня ты не обманешь. — Леня множество лет повторял эту фразу, надеясь, что она послужит толчком в его исследованиях. Цена этой надежды — мясо. Неважно чье. Когда было возможно, он приносил птицу, иногда приходилось заманивать собак. Новые жильцы, новые соседи и все, кто населял эту деревню, считали, что Леня ест собачье мясо, и обходили сумасшедшего стороной. Никто их них не пытался спасти своего питомца или бродячего пса, считая, что собственные нервы дороже жизни животного.

Леня ударил кулаком по столу.

— Я не хочу, чтобы так все закончилось. — Мужчина вцепился тремя оставшимися пальцами в лицо. — Будто все замерло на несколько лет, а потом резко сделало скачок, приближаясь к финалу. — Леонид уставился на усик монстра. — Открой дверь, я хочу вернуться.

— Не… пропустят… ты был так… два раза…. Похитил меня… Потом стал взрослым….

Существо замолчало. Оно и раньше пыталось говорить, но давно забытая человеческая речь давалась ему с трудом.

— Я отпущу тебя. — Леня решился на последний шаг, который обдумывал последние несколько недель. — Тебе решать, как распорядиться своей свободой.

— Хорошо… — Существо прошептало это слово, будто обрело оазис, к которому стремилось всю свою жизнь. — Завершу свое превращение и…

Замок скрипнул и дверь отошла в сторону. Смесь мускусного запаха, человеческого пота и испражнений ударили в нос. Существо выпрыгнуло из «тюрьмы» и приземлилось на гнилой пол. Хитиновое тельце зашевелилось, задние лапки почесали бронзовое пузо, а девчачья голова с огромными черными глазами повернулась на сто восемьдесят градусов.

— Свобода. — Существо выпрыгнуло в открытое окно и ускакало в сторону леса.

Леня ждал. Час, два…. Он привык ждать. Во дворе раздался стрекот — тихий, будто ребенок пытается развернуть конфету втайне от родителей. Нарастающий шум резко смолк, и Леонид понял, что пора выходить. Во дворе стояла старуха. Носки, те носки, что были на ногах Полины, красовались на уродливых ступнях. В грязных волосах покачивались головы фарфоровых кукол, разноцветные бусины и засохшее яблоко.

— Вернись домой, — грозным голосом приказал Леня.

Старуха в ответ зашипела и спрятала под платком клетку. Новые мотыльки копошились, пытаясь вырваться на волю, но стоило им оказаться на ложной свободе, просочиться сквозь прутья, которые они считали своей тюрьмой, как набегали существа и поглощали их, не давая и шанса на побег.

Мотыльки… Они не были мотыльками. Темно-коричневая окраска крыльев со светло-желтой каймой. Они оправдывали свой псевдоним — слетаясь, как насекомые на свет, многие погибали, а редкие везунчики обретали новую и ужасную форму.

— Вернись домой! — прокричал Леня. — Сейчас же.

Старуха застрекотала и повернулась, уставившись в сторону там, среди других монстров, пряталось существо, что было множество лет в плену у Леонида.

— Да, это я приказал ей привести тебя. И снова найду способ в очередной раз тебя заманить. И буду это делать, пока ты не вернешься домой!