Травести бурлеска

И только тут я заметил женщину, минутой ранее стоявшую у карусели и удерживающую сердце, чтобы оно не выпрыгнуло от страха. Она стояла рядом с мальчиком, вобрав голову в плечи, и смущённая неожиданным столкновением. Девушка была молода, лет двадцати семи, полновата, небольшого роста, с милым, но простым лицом.

Вырабатывая привычку, я посмотрел ей в глаза. Они были плачущие, как у Сильвестра Сталлоне. Тяжело жить с такими глазами, все воспринимают тебя, как мученицу, соответственно относятся. Всё что могут дать окружающие — не признание, но оплакивание. Живёшь, как на кресте. Если, опять же, ты не Сильвестр Сталлоне.

— Прости, малыш, — я обратился к его матери, — я отец друга вашего сына, — вы вдвоём за ним зашли?

Она втянула голову в плечи ещё глубже.

— Нет, простите, мне просто нужно на работу, и если бы он играл с Вико… ой, простите, Виктором, я бы уехала, а так, мне нужно будет звонить няне.

Странное отношение к жизни.

— А мой сын работает бесплатной нянькой? — я задал этот вопрос почти ей на ухо и почти шёпотом, стараясь, чтобы Саша не слышал.

— Нет, конечно, вы меня не так поняли, — сконфузилась мама мальчика, — просто, когда играют двое малышей, они не дадут друг друга в обиду. И потом, когда один из них пойдёт домой, второй пойдёт тоже, а так, они теряют ощущение времени, — натянуто улыбнулась она.

— Угу, — я задумался, — простите, а где ваш муж?

Осознав бестактность вопроса почти мгновенно, я почувствовал себя неловко. К чему мне эти преграды, когда я просто иду за банкой пива? Я возненавидел стечение обстоятельств.

Она, как обычно в её жизни, вероятно, почувствовала себя Жанной д'Арк.

Я питал отвращение к себеподобным. Потому, решив показать себя в лучшем свете, решил спросить снова:

— Супруг тоже занят, вероятно?

Девушка была более естественной:

— Я в разводе, а малыш абсолютно самостоятельный, — подняв на меня глаза, она изменила образ с богомученицы на «Свободу, ведущую народ», чей взгляд выписан Делакруа.

И тут мне в голову пришла идиотская идея.

— Простите, как ваше имя? — спросил я.

— Надежда Павловна, — ответила она учительским тоном.

— Надя, давайте я возьму вашего сына и прогуляюсь с ним по городу, коль Вика не приехал. Я всё равно хотел выйти в город и пожарится под солнцем, изучая в сотый раз столичные улочки.

Она посмотрела на меня подозрительно.

Я побоялся, что вычурный слог моего предложения заставит её сомневаться, и в то же время питал надежду прогуляться несколько раз мимо входа в «Voyeur» в качестве папаши, что не привлечёт внимания охранников, если этот клуб, действительно такой страшный, как мне его представила Инга.

— Хорошо, — ответила она, — вы можете погулять, но только до шести вечера.

— Мы так и сделаем, мэм, — подмигнул я мальчишке, который слушал разговор, внимательно глядя то на мать, то на меня. Сам подумал, о том, что у мальчишки, точно, нет отца, не смотря на то, что его родители просто в разводе.

— Ладно, — сухим тоном ответила Надежда.

— Спасибо, — елейно ответил я и протянул ладонь малышу.

Тот всучил мне свою руку, схватил меня за средний и указательный палец, да так сильно, что я почувствовал себя если не родным, то приёмным, но точно уж его отцом.

— Мы пошли, — взглянул я на Надю, — вернёмся к восемнадцати ноль-ноль, удачного дня.

Она строго посмотрела на меня. Я почувствовал в её взгляде сомнения и страх.

— Да не переживайте, — поспешил успокоить я её, — всё будет хорошо, у меня же сын, такой же, как и ваш Сашка, да Санёк? — обратился я к мальчишке.

— Мама, это же папа Вики, — поспешил заверить малыш свою мать.

— Да, а вечером, — продолжил я, — всех приглашаю ко мне на чай, меня все покинули ради отдыха на даче, а так не хватает детского гама.

Я улыбался во весь рот, стараясь вызвать доверие у Нади. Но, видимо она чувствовала мою нечестность, оттого продолжала смотреть на меня с нескрываемым подозрением.

Но, так как у неё был небольшой выбор — или звонить няне, которой придётся платить треть своей месячной зарплаты, или доверить сына отцу его друга — она выбрала менее затратное, но более беспокойное для матери. Мы ведь часто надеемся на лучшее, вытесняя все возможные негативные последствия.

— Ну, хорошо, Саша мне сказал номер вашей квартиры, я приду в шесть. Плюс-минус пять минут, — сказала в ответ Надежда, — для пущей уверенности добавила, — надеюсь, к этому времени будет сварен кофе. Торт за мной.

Я улыбнулся:

— Не беспокойтесь, Надя. Неужели вы думаете, что я позволю даме тратиться на сладкое?

Сам подумал, что её взгляд смягчился. И дышит не подозрением, а желанием.

Не удивительно, женщина в её теле, наверняка, далеко не у каждого пользуется спросом, а тут появилась надежда. Может быть, она уже представляет себе в мечтах, что моё немолодое, и не настолько упругое, как хотелось бы, тело, обнимает её целлюлитный зад.

Бр-р-р — поморщился я от воображаемой картины. Не столько представляя её, сколько себя. И тут же отвратился от собственной шизоидности.