Травести бурлеска

— Надя, вам не понравилось вино? — спросил я раздражённо.

Она мило улыбнулась.

— Не хочу мешать.

— В смысле?

— Я сегодня пила коньяк, пару часов назад. У подруги был День рождения.

— У вас же рабочий день заканчивается в шесть, когда вы успели к подруге? — бросил я.

— А мы с ней на одном предприятии работаем, — словно не замечая моего раздражения.

— Это меняет дело.

— Как вам торт? — спросил я, наблюдая, что мать с сыном всё доели.

Я надеялся, что в ответ последуют благодарности, извинения и просьбы проводить до двери. Не тут-то было.

— Да, вкусно, — защебетала Надя, можно мне ещё кусочек, — и я, пожалуй, выпью вина, — она протянула свою тарелку.

— О-о, — воскликнул я.

Мне ничего не оставалось делать, как положить ей ещё кусок «Крепвиля».

Возвратив посуду обратно, и получив жеманное «спасибо», я решил, что она меня клеит. Ну да, к чему её новая причёска и блузка из Kontatto, она точно решила поразить моё воображение, а вместе с ним и мужское начало.

Сашке второго куска не захотелось, он попросил разрешения, почему-то у своей матери, возвратиться в спальню Вики и продолжить игру. Та, улыбнувшись мне, ответила согласием. Мальчишка, чмокнув её в щёку, вытер руки салфеткой и, не глядя на меня, отправился в виртуальный мир.

Она ела с упоением. Мне показалось, что я снова превратился в человека-невидимку. Но нет, мои подозрения не подтвердились. Надя протянула мне опорожнённый бокал.

— Налей, пожалуйста, — улыбалась она.

Встав со стула, я плеснул из бутылки содержимого ей и себе. Дальше она снова замолчала, продолжая пить вино и поглощать сотнями килокалории.

Послушай, — говорил я сам с собой, — ты не мужик, ты не мужчина, ты вообще тряпка — не человек. Тебя напрягало это семейство с утра. Ты проявил свою добрую волю. Погулял с мальчишкой, пробыв нянькой до самого вечера. Теперь тебе хочется спать или просто побыть одному, но твоим гостеприимством пользуются. Уходить никто не собирается. Сейчас будет ещё пара бокалов, затем мальчишка уснёт в спальне моего сына, потом она предложит его не будить и останется на ночь, предложив поспать в кресле. Затем переберется к тебе на кровать и, поимев тебя в завершении, уснет сладким здоровым сном, отвернувшись. Получит все тридцать три удовольствия, а ты продолжишь оставаться мальчиком для битья. Когда она будет уходить завтра утром, она возьмёт тебя за щеку и снисходительно потреплет. Не сказав спасибо, предложит встретиться ещё и желательно тем же вечером. Как ты можешь такое терпеть? — Никак, — ответил я самому себе, — наверное, нужно быть более резким.

— Вы любите сладкое? — спросил я Надю, глазами двигая по её груди и рукам.

Я то, хотел намекнуть, что в её положении нужно ограничивать себя в мучном и богато углеводистом. Она, вероятно, не поняла ни вопроса, ни взгляда. Заморгав длинными ресницами чаще, она улыбнулась и спросила:

— Правда, роскошная грудь?

Я промокнул лоб салфеткой. Казалось, мы разговариваем на разных языках. А грудь у неё, действительно была роскошной.

— Сколько вам лет, Надя? Если вас это не смущает, конечно? — задал я вопрос, стуча вилкой по ножке пустого фужера.

— Вы больше не пьёте? — спросила в ответ она. — Хочешь, я за тобой поухаживаю.

— Я сам, — взяв за бутылку, налил вина ей и себе. — Так сколько вам лет? — я сделал акцент на слове «вам».

— Двадцать семь, — повернулась она в профиль, — а сколько бы ты дал?

— Столько бы и дал, — ответил я, отхлёбнув вина.

Она ожидала комплементов, я стал рассказывать ей, что наступила ночь, и не мешало бы завершить бодрствование. Она согласилась, что ей пора и попросила позвать сына. Мне было непонятно почему бы ей не сделать это самостоятельно, но выяснять причины я не стал, желая быстрее остаться один, я отправился в спальню.

— О-о, он уже спит, — раздался её голос из-за спины, когда я сунул голову в дверь комнаты, где находился Саша. Вздрогнув, я обернулся.

— Ты испугался? — вновь вопросительно хлопала Надя ресницами.

— Да, — не стал врать я, исходясь в шёпоте. — Можно было, хоть как-то обозначить себя? Иди, буди мальчишку.

Она при последних словах приблизилась ко мне и поцеловала. Ну, неужели я должен был отбиваться? Ладно, главное завтра утром не дать трепать себя за щёку.

О какой вспыхнувшей страсти могла идти речь, когда мы неспешно убрали со стола, перемыли посуду, расправили постель, по очереди сходили в душ? Причём, все это время молчали, объясняясь жестами и обменом редкими междометиями. У каждого, вероятно были свои мысли. Я думал о том, что меня заставляет идти на уступки. Она, наверняка, ликовала в душе от очередной победы, и, не дай Бог, рассматривала меня в качестве жениха.

Приняв душ второй, она пришла, укутанная в выданное полотенце. Смыв макияж, она стала выглядеть красивее. Я увидел простые, но приятные глазу черты, которые заметил утром, и о которых утратил представление вечером. Всё-таки, ночь — волшебное время суток.

— Ты не пробовала не краситься? Или сходить к профессионалу-визажисту, чтобы он показал тебе, как всё-таки стоит наносить макияж? — съехидничал я.