Травести бурлеска

— Слушай, ты, алкаш, остановись уже. Сам сказал, завтра у нас много дел, — возмущалась Лера.

— И что? Ты когда-нибудь видела, чтобы спиртное в моём организме мешало делу?

— Тебе надо — ты и иди, — заключила девушка.

— И пойду. — Игнат встал из-за стола, и простучал в туфлях в сторону коридора. — Не закрывайтесь, я ключи не беру.

У меня оставалось ещё пару глотков коньяка. Я сидел на стуле. Глядел в окно. И, жалея бедного старика, думал неспешно о том, что Богу пора на покой.

Лера сказала, что хочет спать, а я ей ничего не ответил. Слушал, как в ванной комнате журчал душ и наслаждался остатками спитртного. Наконец, я понял, как приятно пить в одиночестве. И что это приятное времяпрепровождение я раньше упускал из своей жизни. Девушка пришла укутанная в полотенце и попросила постель. Я дал ей координаты широты и долготы комода, намекнув на нижний ящик, к которому она, видимо, не обращалась.

Не дождавшись Игната, я ушёл в спальню сына. Спал глубоко и, на этот раз, без сновидений.

Оттого, разбуженный в пять утра, проснулся почти выспавшимся. Слушая за стенами, отделяющими ванную комнату от гостиной, чувствовал себя неполноценным в отношении нимфоманов, которые, со стонами и криками сношались под шелест душа. Мне сейчас не хотелось секса, что наверняка выходило за рамки мужского начала. Ибо мужское начало, всегда должно оставаться мужским. Мой же конец, уныло прятался в неменяных трусах от эротичных вздохов.

На кухне стояло ещё полбутылки коньяка, купленного Игнатом вчерашним вечером. Я поморщился и, вернувшись в гостиную, включил телевизионный ящик. Там снова показывали шахтёров. Только не наших, а латиноамериканских. Они, бедолаги, застряли в шахте на хрен знает какой глубине, и теперь, просидев там два месяца, ждали освобождения. Ели сухпаёк и антидепрессанты, которые подавали им в узкую километровую щель.

Пока я наблюдал сюжет по «Евроньюз», парочка в душе закончила любить друг друга, и в гостиную вошёл Игнат.

— А-а, — похлопал он меня по плечу, — смотришь про шахтёров? Занимательный сюжет. И, главное, как государство относится к сорока пяти своим гражданам, да? Наши бы уже давно кинули в щёлочку килограмм девяносто в тротиловом эквиваленте и не заморачивались бы многомиллионными программами по спасению. Таково селяво. И набрали бы новых трудяг в новые подземелья. А идиотов, как считает наше государство, желающих продать свою жизнь за полезные ископаемые, итак выше колена, то есть дохуя.

Я отмахнулся от его цинизма, ещё раз убедившись в своём мнении, что Игнату власть нужна, как уверенность в безопасности. И задумался над тем, как пишется «дохуя» слитно или раздельно. В принципе, наверное, можно и так и так, в зависимости от контекста.

— О, ты видел! — прокричал он.

— Что видел? — как всегда не понимал я.

— Вон, бегущей строкой написано, что наш верховный главнокомандующий, отрешил от власти мэра Москвы. — При этом я видел шок в глазах моего вынужденного партнёра.

— Прикинь, — ухмыльнулся я, — вот и тебя, дорвавшегося до закрытого клуба потом кинут мордой о мостовую Красной Площади.

— Придурок, это я кину президента, — посмотрел он на меня сумасшедшими глазами. — И не только о мостовую. Мне вообще будет на него плевать. И не только на президента, к твоему сведению.

Игнат рассуждал, словно он уже состоял членом закрытого клуба, вращающего вселенную.

Я подумал, что секс, таблетки и рок-н-ролл, меня прельщают больше чем просто секс и власть. Но, наверное, первое — выдумка для толпы. И карточку с проходным в мир иной, более светлый и могущественный, чем представляется, нужно будет вырывать у этого парня через его труп. Я представил нашу борьбу, и то, как я буду его убивать. Никогда раньше помыслить не мог об убийстве, но мечты и желания Игната меня сейчас так вдохновили, что теперь, человеческая жизнь, стоящая препятствием к достижению цели, казалась мне пылью, которую можно смахнуть со стола пушистым ёршиком.

Лера опять бродила голая по залу, собирая свои вещи по углам комнаты.

— Я снова не кончила, ты мог бы, и постараться, — бросила она в укор Игнату.

Дитя цветов, буквально вчера вечером, рассуждая, ты говорила о том, что Игнат тебе ничем не обязан, и тут же требуешь от него сексуального удовлетворения. У него впереди, как он грезит, великое будущее, а ты всё о своём оргазме. Купи себе фаллоимитатор. Не будь дурой, — думал я про себя, но вслух, конечно, ничего не говорил, потому что решил стать умнее, чем мои знакомцы.

Я возьму своё. Возьму, использовав вас. А вы, пока можете меня считать рохлей и неудачником. Смеётся тот, кто смеётся без последствий, как сказал подполковник Кропотов из моих детских снов.