Травести бурлеска

— Уверяю, тебе тоже больше нечего терять. Ты лишь вцепился в своё прошлое. А его уже не будет, — сказала она. — Я уже говорила тебе об этом, но ты не слышишь.

— Не помню, наверное, был пьян.

— Да, так думать проще всего. Но на самом деле, у меня действительно больше шансов. А если конкретнее, то у тебя совсем никаких.

— Это почему же?! — возмутился я, и тут же, в голове пробежала мысль, что Лера берёт меня «на слабо».

— Только не надейся, что я пытаюсь тебя взять «на слабо», — прочитала мои мысли девушка. — Просто ты не знаешь, зачем тебе это. Зачем клуб, зачем власть, зачем свобода.

— Насколько я понял, для секса и безнаказанности, — грустно усмехнулся я.

— Да ничего ты не понял. Что такое, по-твоему, свобода? — она слегка оттянула ремень безопасности и повернулась ко мне вполоборота.

— Свобода? — растерянно переспросил я. — Это, ну, например, возможность выбора результата какого либо события.

— Ещё? — пытала она меня.

— Ещё? Свобода — это отсутствие принуждения со стороны.

— И всё же? — продолжала допрос Лера.

— И то и другое вместе, — раздражался я.

— А я вот что думаю. Всё сказанное тобой верно. Но как-то поверхностно.

— Ух ты. Ну-ка, преподай мне урок философии.

И она стала говорить, то ускоряясь, то замедляясь, то нервно поглядывая на дорогу. Может быть, боялась, что не успеет мне рассказать до завершения нашего пути.

Она сказала, что определяет свободу, как «свободу от» и «свободу для». И большая часть проблем человечества состоит в том, что оно определяет свободу лишь в первом её варианте. То есть «свободу от». Свободу от закона, от наказания, от нежелательного выбора, от врагов, от войны, от несчастья, и так далее и тому подобное. Свобода, для большинства — это страховка. А за страховку всегда нужно платить взносы, а потому, терпеть убытки, в надежде на их возмещение в результате столкновения с несчастным случаем.

Но такая свобода иллюзорна.

— Возьми свою машину, — говорила она, — сколько раз ты уплатил и уплатишь ещё за неё страховые взносы, а теперь посчитай, сколько раз тебе выплатили в результате страховых случаев.

Я задумался, вспоминая.

— Один раз. Когда какой-то подлец прочертил гвоздём по её капоту, оставив глубокий след.

— А теперь прикинь, стоят ли все твои выплаты этой царапины.

Я понимал, что ответ очевиден. И что из этого следовало. А по словам Леры, из этого следовало то, что я терплю слишком большие издержки за маленькую иллюзию. А если взять, к примеру, страхование жизни, то здесь вообще нет никакой свободы. Тут одни лишь благие намерения в отношении тех людей, которые будут сошкрябывать твоё тело с тротуара, и укладывать в гроб, предварительно прикупив на деньги от страховых выплат место на кладбище.

Но есть истинная свобода, «свобода для». Это не запреты — типа ни убий и ни укради, чтобы, в сущности обезопасить ближнего своего от нападок с твоей стороны, застраховать себя тем самым в спокойствии, что с тобой сосед поступит аналогично — не убьёт и не украдёт, и даже не возлюбит твоей жены. На самом деле здесь нет никакой гарантии, есть лишь самоуспокоение.

Но, «свобода для» — есть внутренняя потребность в том, чтобы принимать решения за свою собственную жизнь, понимая все последствия этих решений.

— То есть, о чём я и говорил, — перебил я девушку, — возможность выбора результата события?

— Вдумайся, прислушайся к себе, положив руку на сердце! — вскрикнула девушка. — Ты сейчас говоришь о возможности выбора, как о возможности избегания ненужного результата. А я говорю тебе о выборе, как о процессе обретения необходимого тебе итога, понимаешь?

— Не пойму, — признался я.

Она посмотрела на меня, как на дерево.

— А ты ничего не принимаешь? — спросил я её. — Как твой друг. Какие-нибудь стимуляторы. Тебе крышу не сносит?

— Лузер! — огрызнулась она.

Мне казалось, она сама не понимала, что говорила. Сплошная демагогия. Но что-то простое и сермяжное, слышалось. Она говорила о направлении. О векторе свободы. Вектор в одну сторону — порождал кабалу, в другую — бесконечное движение. Но это всё красивая любовь истины. На деле — секс и агрессия — вот, что ограничивает и в то же время раскрепощает все знания наши о свободе, все иллюзии о ней и всё понимание власти.

Я припарковал авто на стоянке. Как ни странно, там оказалось одно место, с самого края.

— Скажи, а как назвать свободу, которой пользуется сейчас Павел, поджигая книжные магазины?

— Это не свобода, это ложное ощущение безнаказанности. Свобода — созидающее понятие. Свобода — не исключает наказания, не страхует тебя от него. Тупым языком — ты знаешь, на что идёшь. И знаешь, что твои прибыли компенсируют затраты с лихвой. Чувство безнаказанности, как правило, обманчиво, и оно всегда разрушает, — Лера сделала акцент на слове «всегда».

— О, Господи! — казалось, что извилины моего мозга сейчас начнут расходиться по швам. — Да заткнись ты. Сосать у тебя получатся гораздо лучше, чем говорить! — заорал я, не в силах больше вслушиваться в её витиеватости.

Замолчав, она отстранилась, посмотрев на меня, с удивлением и злобой. Я от стыда зажмурил глаза.