Травля

— Если мы хотим вытурить Пятого, — убеждал я Кало, — то должны сделать все, чтоб он возненавидел каждую мелочь в этой стране. Подробности, детали, частности — решительно все должно бесить его. Совершенно не важно, что это будет: телевидение, сборная по футболу, автопром или люди. Все, абсолютно все должно раздражать его. Как и все эти долбаные либералы в фейсбуке, он обязан реагировать на каждую новость. Мы, мы должны довести его до этого состояния. Мерзость — пост, мерзость — пост, мерзость — пост, а лучше два. Я хочу, чтобы зло не отпускало его. Пусть его сердят соседи, выводят из себя малообразованные официанты, нервируют ублюдские таксисты. Все, чему раньше он бы не придал никакого значения, все, на что не обратил бы никакого внимания, вся наша повседневность должна задевать его. Я хочу, чтоб он жаловался, брюзжал и возмущался. Я хочу, чтобы все здесь с ним было не так. Мне нужно, чтобы с ним случилась обратная патриотизму история. Если все эти пламенные любители родины оправдывают местное дерьмо тем, что дерьмо есть и на Западе — он должен мыслить ровным счетом наоборот. Пятый должен сокрушаться и горевать, скорбеть и печалиться. Я хочу призвать его к здравому смыслу. Как только мы заставим его смотреть на родной город трезво — он первым сбежит отсюда. И еще… В этой стране выведен сорт человека, способного вытерпеть все. Не знаю, относится ли он к таким, но похоже, что да, что готов выдержать многое. Люди здесь переживали диктаторов, переживали войны и лагеря, переживали только потому, что знали врага в лицо, переживали, потому что знали, что правда на их стороне. Мы должны лишить его опоры, мы обязаны отнять у него веру в эту страну и, конечно, в себя. У него не должно остаться врага, но все здесь должно стать его врагом. Он у нас парень интеллигентный, воспитанный — пускай допетрит, что он сам всему здесь противник. Все его мысли следует замешать в одно рагу. Я хочу, хочу, чтобы он потерял ориентиры. Я хочу, чтоб в беседе с другом он говорил: «В этой стране никогда ничего не изменится». Я хочу, чтоб именно в этой стране, в ее людях он увидел своего главного и злейшего противника. Он должен признаться, признаться прежде всего самому себе, что здесь нечего ловить, что единственно хорошее, что он может сделать для своих детей, — уехать.

пауза

— Арина, успокой ребенка! Я не могу работать!

— Быть может, лучше ты успокоишь соседей?

— Они мне не мешают!

— Да уж конечно! Лучше признайся, что ты ничего не можешь сделать!

— Да, не могу, и что? Участковый не приезжает! Нам же объяснили, что все по закону!

— Ты же мужчина! Разберись! Набей им морду!

— Я не могу набить им морду! Тогда получится, что я нарушаю закон. Я не хочу становиться одним из них.

— Антон, господи, посмотри на меня: я твоя жена, я устала! Я не сплю уже несколько недель! Ты бываешь на работе, ты уже дважды слетал в командировку. А я здесь, я все время здесь, и я просто хочу немного поспать!

— Что ты мне предлагаешь? Пойти и выломать им дверь?

— Ты их боишься?

— Нет, совсем не боюсь!

— Боишься! Ты не можешь спуститься вниз и разобраться с какими-то гопниками. Вся твоя смелость только в газетах. Ты только на страницах своих журналов мужественный репортер! Ты бесстрашен только на бумаге. Ты всегда думаешь только о других!

— Моя работа думать о других!

— А ты подумай немного о нас. Или пусть все эти твои обиженные, которых ты вечно спасаешь, хотя бы раз вступятся за тебя. Пусть помогут тебе. Сколько людей тебя читает? Сотни? Тысячи? Вот пусть хотя бы десяток из них приедет сюда и поможет тебе разобраться с быдлом, раз ты сам трус!

— Арина…

— Да что Арина?!

Все чаще Антон отвозит жену к теще. Он даже всерьез подумывает о продаже квартиры. Впрочем, это его не спасет. Мы продолжаем кусать. В лице его тещи, мамы Арины, у нас появляется еще один союзник. Знаешь, я думаю, что если однажды ребята из отдела окажутся на скамье подсудимых — эта сумасшедшая должна оказаться среди них. Если честно — мне сложно переоценить ее вклад. Даже если бы мы захотели внедрить еще одного провокатора, он бы не смог сделать все настолько филигранно, как эта тетечка. В своем маразме эта женщина достигла больших высот. Я лично не слышал этого разговора, но Кало пересказал мне. Все началось с того, что как-то раз, за завтраком, теща потребовала от зятя перестать писать «либеральные статейки». Наша дорогая союзница аргументировала это тем, что ей стыдно перед коллегами. Теща сетовала, что в техникуме, где она преподает, друзья все чаще задают ей неприятные вопросы.

— Людмила Николаевна, что же вы такое говорите?! Вы же сами видите, как мы живем! Вы же все знаете про меня! — возмутился Пятый.

— Вот именно! Все, что у тебя есть, — у тебя есть благодаря нашему президенту, а ты так пишешь о нем! Постыдился бы!

— Мама, я прошу тебя!

Подслушав эту короткую перепалку, Кало сделал еще один весьма удачный, выверенный ход. Если честно, в тот момент я даже немного расстроился, что не сам все это придумал.