Травма и исцеление. Последствия насилия – от абьюза до политического террора

От восстановления контроля над телом фокус усилий по обеспечению безопасности переходит к восстановлению контроля над средой. Сильно травмированный человек нуждается в убежище. Поиск и обеспечение этого убежища – первоочередная задача кризисного вмешательства. В первые дни или недели после травмы у выжившей может возникнуть желание не выходить из дома. Но возможен и другой вариант, когда она вообще не может вернуться домой. Если травму нанес член семьи, дом может быть самым небезопасным местом из всех возможных. Кризисное вмешательство может требовать организацию незамедлительного побега в приют. Когда выжившей обеспечено убежище, она может начать постепенно возвращаться во внешний мир. На возобновление таких обыденных занятий, как вождение автомобиля, совершение покупок в магазинах, общение с друзьями или работа, могут потребоваться недели. Каждая новая обстановка должна быть исследована и оценена на предмет безопасности и потенциальных рисков.

Отношения выжившей с другими людьми, когда она пытается восстановить чувство безопасности, обычно колеблются между крайностями. Она может стремиться постоянно находиться рядом с людьми или, наоборот, полностью самоизолироваться. Вообще говоря, пациентку следует поощрять обращаться к другим за поддержкой, но необходимо принять существенные меры, чтобы она гарантированно выбирала людей, которым можно доверять. Родственники, возлюбленные и близкие друзья могут оказать огромную помощь; но они же могут помешать восстановлению или даже сами представлять опасность. Первоначальный сбор информации и оценка травмы и ее последствий включает тщательное исследование окружения выжившей, ее самых важных отношений, определение потенциала каждого как источника защиты, эмоциональной поддержки или практической помощи, а также его потенциала как источника опасности.

В случаях недавней острой травмы кризисное вмешательство часто включает встречи с членами семьи, поддерживающими человека. Решение о том, устраивать ли такие встречи, кого приглашать и какого рода информацией делиться, в конечном счете принимает выжившая. Важно прояснить, что цель этих встреч – способствовать восстановлению самой пострадавшей, а не семейная терапия с ее родственниками или психологическая помощь им. Однако небольшой профилактический экскурс о посттравматических расстройствах может оказаться полезным для всех заинтересованных сторон. Члены семьи не только обретают большее понимание своей роли в поддержке выжившей, но и узнают, как справляться с собственной опосредованной виктимизацией[513].

Родственники и друзья, которые решаются участвовать в системе обеспечения безопасности выжившей, должны учитывать, что на какое-то время нормальное течение их жизни будет нарушено. Воможно, им придется обеспечивать круглосуточную поддержку в решении простейших задач повседневной жизни.

Предупреждение о триггерах

ПОСЛЕДСТВИЯ ИЗНАСИЛОВАНИЯ

Пережившая изнасилование Нэнси Зигенмайер полагалась на своего мужа Стива, который обеспечивал ей чувство безопасности после нападения: «Прошло всего шесть недель после того, как какой-то мужчина ворвался в ее машину на парковке в Де-Мойне и изнасиловал ее. Насильник сел в тюрьму, но образ его лица по-прежнему появлялся перед ней каждый раз, стоило ей закрыть глаза. Она все время была нервной и дерганой. Пугалась, когда друзья обнимали ее или прикасались к ней. Лишь немногие знали о ее трагедии… Тяжелее всего было по ночам. Стоило ей задремать, как Стиву приходилось будить ее от кошмарного сна, потому что она начинала размахивать кулаками. Она боялась вставать по ночам, чтобы сходить в туалет, поэтому просила Стива сопровождать ее. Он стал ее силой, ее опорой»[514].

Во время такого кризиса часто всплывают на поверхность скрытые проблемы в семейных отношениях. В то время как кризисное вмешательство призвано сосредоточиться на оказании помощи выжившей и ее семье в попытках справиться с самой травмой, иногда этот кризис вынуждает семью разбираться с проблемами, которые прежде отрицались либо игнорировались. В случае Дэна, 23-летнего гея, семейное равновесие нарушилось после травмирующего события: