Травма. Невидимая эпидемия

– Конечно. Вспомни цунами 2004 года в Индийском океане. Одни пострадавшие разозлились на Бога, другие – нет. Все зависит от того, воспринимаешь ли ты событие как направленное лично против тебя. То же самое в Камбодже. Если ты веришь в карму, ты будешь совершенно иначе воспринимать пытки и изнасилование. Множество факторов определяют то, насколько стойким является человек и что нужно, чтобы вывести его из строя. Например, дети, которые потеряли родителей и всю свою прежнюю жизнь из-за цунами, оставшись сиротами, тоже переживали это по-разному. И я ни в коем случае не хочу преуменьшать психологические последствия этих событий. Но их мировоззрение тоже имеет значение, потому что мировоззрение – это один из факторов, которые определяют, что дальше будет с этими детьми.

– Я хочу снова поговорить о людях, которые пережили личную травму – травму, которая была направлена именно против них. Я думаю о непоправимом вреде, который наносит такая травма нашему восприятию мира. Мне кажется, психиатрия часто игнорирует этот вред. Как будто, если мы не можем поставить галочку и сказать, что это ПТСР, – то и говорить тут не о чем. Тут нет реальной травмы. Такой подход оказывает людям в беде медвежью услугу. Травма может порождать целый букет синдромов, которые вовсе не сводятся к ПТСР. Как ты и сказал, в руководствах нет строчки с диагнозом «потеря веры в Бога».

– Диагноз ПТСР часто помогает организовать для людей необходимую помощь. Особенно если мы говорим о масштабных, международных травмах. Можно предсказать изменения мозга после травмы, и описано, к каким мыслям и формам поведения это может приводить. Но диагнозом ПТСР дело точно не ограничивается. Он даже не слишком подходит на роль лакмусовой бумажки. Есть примеры, когда человеку отказывают в предоставлении убежища, потому что он не подходит под критерии ПТСР. Здесь принимаются неверные предпосылки. Например, о том, что если у человека нет ПТСР, то его травма незначительна. Это совершенно неправильный и устаревший способ смотреть на травму.

– Наличие ПТСР означает, что человек действительно страдает от последствий травмы. Но в обратную сторону это не работает. Можно страдать от серьезной травмы и при этом не иметь ПТСР. ПТСР – полезный и нужный инструмент диагностики, но он позволяет увидеть только некоторые типы травмы. Поэтому думать, что реальная травма всегда приводит к ПТСР, – глубокое заблуждение. Это видно в индивидуальной работе с пациентами, травма которых вызвана не боевыми действиями, а чем-то другим. Но их жизнь все равно резко изменилась. При этом они не подпадают под критерии ПТСР, так что на них не обращают внимания. Или хуже – им говорят, что они притворяются.

– Мол: «Если у тебя нет ПТСР, значит, все нормально». Или еще: «Все не так плохо, твой опыт не такой уж травматичный».

– Именно.

– Это просто ужасно.

– Травмированных людей постоянно обесценивают. У человека явные и устойчивые проблемы, которые, очевидно, были вызваны травмой. И при этом его игнорируют, потому что у него нет ПТСР.

– Мы учитываем это в наших отчетах для международных судов. ПТСР никуда не делось. Но мы сообщаем и о других проявлениях травмы, о нарушениях жизнедеятельности, которые можно измерить. Все это важно в запутанных делах, в спорах международных прокуроров, адвокатов и судей. Как правило, судьи очень умны, открыты и любят, когда им представляют факты.