Травматология духовной жизни (СИ)

У начинающих существует много комплексов, которые не позволяют им так просто что-то принять. Это могут быть комплексы образования, национальности, гендера — сколько угодно. Непросто, например, принять старшего и во всем с ним советоваться — нет привычки. Может быть комплекс возраста: почему я должен просто подходить к кому-то явно младше меня и спрашивать о духовных вещах? Мне мой ум может не позволять это делать, и в этом нет ничего позорного. Я хочу советоваться с тем, с кем я хочу, а не с тем, на ком написано: «Он — твой советник». Мое сердце просит совета, и я сам выбираю, к кому за ним обратиться. Сейчас хочу с этим, а потом — с другим. Почему нет? Это не навязанные вещи, в этих вопросах нельзя заставлять. Система должна быть, но она должна учитывать внутреннее состояние. Если мы его не учитываем, то становимся слишком фанатичными, и из-за нас происходит много падений.

В нашем мире не так просто стать кому-то другом, а тем более старшим, духовным наставником. И не так просто быть младшим для кого-то. Человек принимает другого своим наставником, если тот позволяет ему почувствовать духовность, а не просто понять ее с философской точки зрения. Мы все философы — каждый может три часа рассказывать что-нибудь о философии. Но старший — это тот, кто дал почувствовать духовный мир. Что-то в моём сердце ёкнуло, и я его естественно принял. Он стал моим окошечком: из него на меня дует, из него я реально чувствую духовный мир. Это происходит естественно, и это индивидуально — каждому своё.

И то, что через кого-то Господь мне открыл духовный мир — это называется милость. Пролилась милость — и я почувствовал аромат духовного мира именно через эту личность, а не через другую, каким бы замечательным мудрецом этот другой ни был.  Милость естественна, ее невозможно назначить. Если мы кого-то подталкиваем: «Теперь ты должен почувствовать Бога в общении с этим человеком, теперь это — твоё окошко! Вариантов нет», — у человека начинаются сомнения: «Почему я должен чувствовать Бога через эту личность?» Этот процесс так же непостижим, как создание семьи: «Тот вроде был красивее, богаче, моложе, а вот выбрала этого, не понятно кого». И родители в шоке: «Ты что, не могла кого-то получше найти?» Но она почувствовала, что дуло оттуда: «Люблю — не могу. Что делать?» Проливается такая милость, и ничего не сделаешь. Невозможно назначить любовь. Невозможно назначить милость Господа. Она сама естественно происходит. А мы давим: «Ты должен, иначе мы тебя накажем. Если ты не будешь получать милость Господа из этого источника — ты будешь наказан».

Однако если отношения не естественные, то начинаются проблемы с открытием сердца. Наставничество невозможно, если мы не обсуждаем проблемы. Но как их обсуждать, если человек не готов иногда даже родному отцу открыть свои проблемы? Там такой ворох ужасов. Если сейчас нам по лбу пустить бегущую строку с нашими мыслями — мы все сойдем с ума от стыда. Господь очень здорово придумал, что мысли не читаются. Тут слов хватает, с ними-то деться некуда. Раз мы иногда родному отцу не можем открыть, что творится у нас на душе, то, как это рассказать незнакомому человеку, которого назначили старшим? Открытие сердца — это сокровеннейшая часть взаимоотношений между старшим и младшим. И в этом действе есть ряд очень серьёзных законов, важнейших законов, которые нельзя так просто нарушать. Почти никто их не знает.

Этикет прикосновения к чужому сердцу

Мы пытаемся прикасаться к чужим сердцам. У нас входит в традицию — лезть в чужое сердце. Но для этого каждому необходимо знать этикет. Сколько должен знать хирург, чтобы прикоснуться к чужому открытому телу? Сколько он должен знать, чтобы его допустили к операции на сердце? Это всё очень серьёзно.

 А у нас все просто:

— А ну-ка расскажи обо всех своих проблемах, ну-ка выверни свое сердце наизнанку!

— Но если я о них действительно расскажу, у тебя волосы встанут дыбом, и ты больше не захочешь со мной общаться никогда. Ты будешь бояться на меня смотреть, если я тебе сейчас всё расскажу.

Поэтому мы не всё рассказываем и не хотим рассказывать. Нет технологии открытия сердца. Однако пока мы не открываем сердце — как мы будем бороться с тем, что там происходит? Значит, эта операция необходима.