Травоядный. Том I

Тонкие нити Эфира принялись заживлять рану, затягивать порез, запекать кровь. Контроль тела и управление Эфиром — вот чему меня обучал Афелий, и он был в этом лучшим.

Но нужно было ещё немного времени.

— Что же скажет мой отец? А? Думаешь, глава простит убийство наследника? — спросил я, но не надеялся, что это подействует.

Так и вышло:

— Ха-ха! Твоему отцу плевать на своих детей, четверо твоих братьев и трое сестёр пропали, а он и пальцем не пошевелил! И обряд Чести священен, благословлен им самим. И если уж ты тут сдохнешь, то это только твоя вина и весьма неприятный удар по репутации главы, — без толики сожаления или сомнений сказал он.

Я начал чувствовать, как энергия Эфира медленно вытаскивала деревяшки из тела, а вместе с тем и любые инородные вещества и элементы, оберегая от заражения. Параллельно я направил Эфир на разогрев мышц и обогащение кислородом. К моменту, как я закончу с раной на ноге, можно будет заканчивать этот фарс.

— А ты и рад, не так ли? Твой отец, мой дядя, следующий на посту главы, если не будет наследника. Значит, всё из-за него?

— К сожалению, всё не совсем так. Мой отец идиот и слишком предан главе, — он начал медленно приближаться, — Но все эти слухи о том, что глава увлекся Тёмными искусствами и… В общем, чести ему не делают, и это лишь вопрос времени, когда его сместят.

С раной на ноге почти покончено, я сжал кинжал и сконцентрировался, обостряя все чувства. Ноги чувствовали каждую вибрацию, любое его движение, я слышал стук его сердца и движение крови по венам.

— Знаешь, я и сам был бы рад, что бы вы зарезали моего отца, как свинью. Только вам это не под силу, — ответил я и напряг мышцы ног, а корпус сместил вперёд.

— О чём… — закончить он не успел.

Весь свободный Эфир я отправил в ноги, пропитал им каждое мышечное волокно, обволок связки, оберегая от разрыва, и пропитал кости, не способные выдержать такой нагрузки. И на мгновение словно исчез из этого мира… Всё растворилось, обрело растянутые очертания, и только усиленные рефлексы помогли мне сориентироваться в мире сверхчеловеческой скорости. Всего доля секунды, и мой единственный друг стоит с ошарашенными глазами, а из его горла вытекает кровь.

— Вы слишком слабы. Только я способен убить этого ублюдка…

Я слышу, как он падает на колени, и тело ложиться на землю. Слышу бульканье, словно в котелке с похлебкой, и хрипы, скребущие по душе. Но мне всё равно, уже очень давно. Наверное, тогда, в детстве, когда это произошло, я, может, даже плакал или хотя бы сожалел, что не смог поступить иначе. Но сейчас у меня есть ещё дела… Я не собираюсь больше быть пленником обстоятельств, рабом судьбы.

— Раз мне был дан шанс, я сделаю всё, чтобы не профукать его, — сказал я, смотря в небо, — Не ради жизни, но вопреки смерти.

Мир начал темнеть, а я слышал отдаленные звуки: крики и возгласы, топот ног и улюлюкивания. Толпа бесновалась и кричала: «Заяц! Заяц! Заяц!» Декс ждал меня, я знал, что нужен там, как бы мне не хотелось вернуться в то воспоминание к матери, она мертва. А мой отец… Я знаю, что убил его, хоть и не помню, как, но я это знаю. В этом мире у меня больше нет дел, и я отпускаю его.

Прощай, матушка, Афелий и Цирис…

Интерлюдия

Большая земля

Варийская республика

Хансийские леса

— Чего ты там возишься?! — с раздражением рявкнул Штрат, поклацывая клыками.

Алонсо же не спешил, рассматривая необычный серо-синий цветок. Он натянул очки на длинный тёмный клюв и внимательно изучал записи в своём дневнике, что-то бубня под нос:

— Шестнадцать сантиметров… толстый стебель… лепестки нежные, слегка покрытые влажными выделениями… источает аромат аниса и железной коррозии… вероятность токсичности высока…

Он снял со спины сумку и начал доставать оттуда различные штучки: несколько стеклянных контейнеров, небольших, в несколько раз меньше ладони; небольшой нож и спиртовой раствор, пару щипцов, небольшую садовую лопатку и светлую материю.

Штрат тяжело вздохнул и брякнулся на задницу у широкого дерева, покрытого мхом. Он привык к таким вещам, его товарищ вечно (как он думал) тратил время не на дело, а на очередную бесполезную херню. Вечно задерживал его на заданиях, копаясь в земле и бегая за насекомыми.

Алонсо подкопал цветок и принялся изучать корневую систему:

— Стебель под землёй около шести сантиметров… корневые придатки расходятся от плодоносной луковицы… диаметр… четыре сантиметра… — бубнил Алонсо, он взялся за инструменты и принялся методично расчленять цветок, — Сок жидкий, источает пряный, но приятный аромат… мякоть желеобразная, текстура плотная.