Трепет и гнев

Будь обнаженным. хххххххххх

Глава 33

Имбирь… и дуб.

Селлина вдыхает и улыбается, лежа в постели в полудреме, тепло и тень накрывают ее, как чудесное, утешительное одеяло, дающее ей ощущение мира, спокойствия и безопасности.

Мягкий поцелуй в щеку заставляет ее открыть глаза. Рядом стоит Джованни, склонившись над ее телом – красивый, широкоплечий и молчаливый. Он устраивается на кровати рядом с ней, облокотив голову на локоть. Селлина усмехается.

– Luce dei miei occhi[50].

– Perché non mi hai chiamato?[51] – отвечает он, нахмурив брови. Она поднимает руку и трет кончиками пальцев его лоб. – Почему ты мне не позвонила?

– Перестань хмуриться, – ругает она его. – Ты слишком много хмуришься… как… очень сексуальный шарпей.

Он берет ее за запястье, его глаза серьезны.

– Никогда так не делай. Если тебе что-то нужно от меня, скажи. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить – что бы тебе ни понадобилось, я дам тебе это. Ты понимаешь?

Не обращая внимания на жар, заливающий ее щеки, она фыркает:

– Это что, официальное поручение? Как лидера королевства?

– Ешь. – Он садится прямо, увлекая ее за собой.

– А что насчет Доменико? – Она трет глаза, думая о том, как безумно она выглядит со своими волосами, стоящими дыбом, и сухой кожей. Она пытается уложить свои локоны, но это оказывается бесполезным действием.

Он накрывает ее щеку своей большой ладонью, тепло его прикосновения посылает искры по ее шее и всему телу. Она закрывает глаза, предаваясь наслаждению.

– Не волнуйся об этом сейчас, – умоляюще говорит Джованни, его хриплый голос звучит тихо в темноте. – Просто поешь.

Селлина открывает глаза и смотрит ему в лицо.

– Что, если я буду питаться от тебя, и мы соединимся, как случилось с Харукой и Нино. В первый раз.

Джованни качает головой.

– Они чудики.

Смеясь, она поднимает ладони вверх, потирая лицо и чувствуя, как ее кожа натягивается.

– Не чудики. Это романтично.

– Это странно, – говорит Джованни с улыбкой в голосе.

Селлина раздумывает всего мгновение, затем кивает и прикладывает кончики пальцев к центру его груди, призывая его лечь на кровать. Понимая, Джованни снимает ботинки и закидывает на кровать ноги. Он ложится на спину, а Селлина подползает вперед и устраивается на его бедрах, тут же почувствовав твердость члена Джованни через его джинсы.

Она упирается ладонями в его талию, затем просовывает руки под хлопковую рубашку, чтобы почувствовать тепло его подтянутого, обнаженного живота.

– Но что, если я возьму тебя во второй раз, прежде чем начну питаться от тебя? Что тогда? – спрашивает она.

Джованни приподнимает бедра, приумножая ощущения. Он опускает свои большие руки на ее талию, затем скользит вниз, чтобы коснуться изгиба обнаженных ягодиц под ночной сорочкой.

– Ты можешь сначала покормиться, а потом взять меня во второй раз. – Он улыбается, а затем вопросительно сдвигает брови. – Ты действительно никогда не носишь нижнее белье?

– Особенно в постели. Только социопаты носят нижнее белье в постели.

– Это… неправда.

Селлина смеется, заговорщицки потянув рубашку вверх за край. Джованни приподнимает торс и стягивает ее через голову. Мускулистое тело Джованни прекрасно в лунном свете, и она чувствует, что заворожена им: его запахом, преданностью в его словах и поступках.

Он всегда отдает себя. Это его характер и моральные устои, и то, кем он является – ухоженным чистокровным вампиром. Если у нее есть возможность, то она хочет дать ему что-то взамен. То, что положено ему по праву и что может дать только она.

– Могу я потянуть твою ауру? – спрашивает она.

Он тяжело сглатывает, а горло взрагивает, когда он проводит кончиками пальцев по ее бедрам.

– Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Мне кажется, что это сон, от которого я проснусь в любую минуту.

Она наклоняется, вытягиваясь во всю длину своего тела и прижимаясь грудью к его груди. Он глубоко вздыхает. Когда она упирается локтями по обе стороны от его головы, лицо Селлины оказывается прямо над ним.

– Это не сон, – шепчет она. – Я люблю тебя, Джованни Бьянки.

Его руки двигаются вверх по ее позвоночнику, обнажая спину навстречу прохладе ночного воздуха.

– Ты любишь меня… – Он улыбается, невинно, почти по-детски.

– Да, – подтверждает она. – И я скучала по тебе. Очень сильно.

Наклонившись к его шее, она облизывает кожу, чтобы почувствовать его вкус – теплый и пряный. Вкусный. Ее глаза загораются, когда она погружает свои клыки в его кожу. Прилив его крови к ее языку, перечный и сложный, более насыщенный, чем у любого другого вампира, которого она когда-либо пробовала.

Его кровь – как наркотик, вызывающий эйфорию. Она стонет, когда одна большая рука сдвигается на ее лопатку, а другая – на ягодицу. Она тянется к нему, чувствуя глубокий, врожденный барьер чистокровной ауры Джованни. Селлина никогда раньше не выпускала ауру чистокровного вампира, но она знает, что это требует сосредоточенности и решимости. Этими двумя качествами она обладает в полной мере.