Трепет и гнев

Она расслабляется, полностью открывая свой разум и тело Джованни. В этот момент внутри нее появляется мощная волна. Голова начинает сильно кружиться. Он отстраняется от ее шеи. И прежде чем Селлина собирается с мыслями, холодный прилив ее сущности расширяется, заставляя ее глаза сиять ярким серебряным светом.

Джованни наваливается на нее всем весом – изумрудно-зеленая дымка его ауры усиливается. Его приятный аромат поглощает ее, обволакивая, а собственная природа Селлины сияет, как звездный свет. Она никогда не видела, чтобы ее собственная уникальная аура так проявлялась вне тела. Как первородная, Селлина имела в себе чистую кровь, но она не могла управлять ею, как это иногда делали чистокровные.

Ее сущность тает в Джованни – образ напоминает лавовую лампу. Медленно, грациозно и гипнотически, прежде чем вспыхнуть и заискриться, она вливается в изумрудную дымку, интенсивную и серебристую, после чего слияние двух аур окутывает их тела.

Мгновение ослепительно, но длится всего несколько секунд. Свет рассеивается, впитываясь в их тела, словно космос. Ее сущность возвращается обратно к ней, теплая и тающая внутри. Как-то по-другому. Обнадеживающе. Сильнее. Ощущение и запах Джованни тоже здесь, внутри нее.

Вампир поднимается с ее тела, его глаза все еще ярко светятся, а на лице смешиваются практически все возможные эмоции. В его голове царит полный беспорядок: радость, облегчение, страх, сильное чувство вины, беспокойство. Каким-то образом она чувствует все это одновременно.

Селлина касается ладонями лица возлюбленного и делает глубокий вдох.

– Нам крайне необходимо поговорить с твоим отцом. Сейчас же.

Глава 34

Два раза… Размышляет Селлина. Не так «странно», как Нино и Харука, но все равно чертовски хорошо. Это не соревнование, но их связь, которая образовалась очень легко, дарила ей уверенность.

Сейчас, стоя рядом с Джованни перед его отцом, она нуждается в этой уверенности.

Джованни держит ее руку так крепко, что, если Селлина не будет следовать за ним, он просто ее раздавит. Беспокойство отражается в его широких плечах, возвышающихся над ней. Он смотрит вперед: никакой игры. На его лице читается ужас и слова: «Пожалуйста, не кричи на меня и не пытайся отнять это у меня», не то чтобы Доменико мог отнять ее у него в этот момент. Не без угрозы для жизни обоих.

Доменико и отец Селлины могли бы быть братьями, только отец Джованни выше, крупнее и более решителен. Когда он был моложе и здоровее, то напоминал Селлине очень красивого гладиатора или, может быть, итальянского викинга, если такие вообще могли существовать. Теперь, когда он сидит в своей кровати, она понимает, что он стал старше – его густые волнистые волосы посеребрила седина, телосложение по-прежнему внушительное, но уже не такое мускулистое.

Он смотрит на них двоих выцветшими ореховыми глазами, но в них нет гнева. Он молчит, что-то обдумывая в ярких золотых лучах солнечного света, наполняющих уютную комнату. Тело Джованни дрожит рядом с ней. Она поправляет их руки так, что пальцы переплетаются и крепче сжимаются.

В ответ на молчание Джованни она улыбается и склоняет голову.

– Доброе утро, ваша милость. Рада видеть вас снова.

Доменико становится серьезным и поджимает губы.

– Селлина, не называй меня «ваша милость». Я знаю, что прошло много лет с нашей последней встречи, но ты оскорбляешь меня формальностями… Кроме того, мы теперь, кажется, семья. – Его хмурый взгляд превращается в мягкую улыбку, и Селлина принимает это за положительный знак. Но когда Доменико смотрит на Джованни, выражение его лица становится жестким. – Ты связал себя узами брака с этим прекрасным молодым вампиром. Но ты не обсуждал со мной ни этого намерения, ни своего желания.

Джованни проводит свободной ладонью по лицу и делает вздох.

– Я прошу прощения, отец.

– Впервые я узнал об этом от Андреа во время телефонного разговора пару месяцев назад, – продолжает Доменико. – Я думал, когда же ты мне об этом расскажешь, о той глубокой привязанности, которую ты тайно питаешь к его дочери. Ты передаешь мне все аспекты бизнеса и общества – даже подробную информацию о своем брате. Но когда речь заходит о твоих личных делах, ты уступаешь Андреа?

В его тоне звучит упрек, но Доменико кажется не столько рассерженным, сколько обиженным скрытностью своего старшего сына. Джованни снова трет лоб и опускает голову.

– Мне жаль…

– Я ждал, Джованни. Это важное решение, которое ты должен был обсудить со мной – твоим биологическим отцом. Теперь ты стоишь передо мной, связанный. Для меня это немыслимо. – Он вздыхает и закрывает глаза. – Так вот почему ты не приходил домой последние четыре дня? Чтобы и дальше скрывать это от меня? Чтобы обмануть меня, как последнего дурака?

Селлина смотрит на своего молчащего спутника. Глаза Джованни по-прежнему опущены, он стоит рядом с ней, словно неустойчивая стена, находящаяся на грани краха и готовая к удару разрушительного шара-вышибалы.