Трепет света

— Таранис изнасиловал меня, пока я была без сознания, Шолто, и он мой дядя. Это чудовищно.

— Мне жаль, Мерри, но в качестве аргумента Таранис приводит в том числе и то, что ты ничего не помнишь. Он говорит, что ты дала свое согласие, а потом отключилась, и когда он заметил, что ты без сознания, было уже слишком поздно, — сказал Рис.

— Слишком поздно, чтобы остановиться? Слишком поздно, чтобы не спать со своей собственной племянницей? Слишком поздно для чего, Рис? — почти прокричала я.

Гвенвифар перестала сосать и заворочалась, словно ей не понравился мой крик. Я заговорила спокойнее, но не могла сдержать своих чувств.

— Ты сказал об аргументах, Рис. Таранис действительно пытается добиться официального права на посещение детей?

— Пытался, но наши юристы оспорили это прошение, и теперь Таранис настаивает на генетической экспертизе младенцев. Он так уверен, что один из них, если не все, будут его, думаю, он окончательно запутался в собственных иллюзиях.

— Он всегда верил в свою магию больше, чем следовало бы, — сказал Шолто.

— Когда-то его иллюзии могли стать реальностью, — напомнил Риз.

— Это было очень давно.

— Если тесты ДНК для него окажутся отрицательными, полагаю, закончится его время в качестве короля Благого двора, — сказал Рис.

— Если мы сможем доказать, что он узнал о своем бесплодии еще сто лет назад, но не сошел с престола, его могут казнить, — сказал Гален с той решимостью в голосе, какой я никогда прежде от него не слышала.

Я посмотрела мимо других мужчин на своего зеленого рыцаря.

— Ты желаешь его смерти?

— А ты нет? — спросил он, и в его зеленых глазах засветилась холодная ярость, что правда, то правда, и это было так на него не похоже.

— Желаю, — призналась я.

— Хорошо, — ответил Гален, и одно это слово не предвещало ничего хорошего. Тон был очень недобрым и безусловно опасным.

— Если правитель двора бесплоден, то его осудят все фейри, обреченные быть бездетными. Ни один король не останется на троне при таких обстоятельствах, — сказал Рис.

— Или королева, — добавил Гален.

Мы все посмотрели на него.

— Вот почему она согласилась отречься от трона, если у Мерри появится ребенок, она испробовала все современные методы лечения бесплодия и осталась бездетной.

— У нее же был сын, — тихо напомнила я. Когда я держала на руках своего ребенка, мне словно нужно было вслух добавить, что это я убила ее единственного сына. Он правда пытался убить меня и моих любимых мужчин, но я все равно убила его, и его смерть похоже лишила ее остатков разума.

— Келу было несколько сотен лет, и он был ее единственным ребенком. Она уже давно знала, что бесплодна, — сказал Гален снова с той решимостью, что не была ему свойственна. Принято считать, что с появлением детей люди становятся мягче, сентиментальнее, для кого-то, возможно, так и было, но Галену отцовство помогло найти стержень. Я хотела, чтобы он стал сильнее, но до этого момента не понимала, что с обретением силы будет потеряна часть его мягкости, что за каждым приобретением следует потеря.

Я, как и другие мужчины, всматривалась в его лицо. Мы все смотрели на моего нежного рыцаря и понимали, что, возможно, он больше им не был. В моей жизни есть мужчины, на чьи жесткость и защиту я полагаюсь, но до этого момента я и не осознавала, что также рассчитывала и на мягкость Галена. Глаза защипало, горло сжалось, я вот-вот заплачу? Не об изнасиловании, не о правовом беспорядке, а о потере Галеном нежности? А может, я буду оплакивать все это, все три пункта, может, я слишком расчувствовалась из-за гормонов, или просто, может быть, я буду рыдать, потому что Гален больше не заплачет.

Глава 6

К возвращению Дойла я все еще была в слезах, и это заставило его поинтересоваться, что случилось. Мужчины признались, что все рассказали мне.

— Мой последний приказ был не расстраивать Мерри.

— Прежде всего, мы все отцы ее детей, — ответил Рис. — Как наш капитан ты можешь отдавать нам приказы, но как один из возлюбленных Мерри ты должен дать нам свободу в вопросах, касаемых наших с ней отношений и наших детей.

— Хочешь сказать, вы осознанно пошли против моего приказа? — спросил Дойл и двинулся к Рису.

— Я не настолько глупа, — пришлось вмешаться мне. — Я поняла, что что-то случилось, и потребовала рассказать все.

Дойл даже не оглянулся на меня, продолжая нависать над Рисом. Гален, все еще держа на руках Аластера, направился к мужчинам.

— Мерри — наша принцесса, коронованная Богиней. Она старше по званию капитана своей собственной гвардии, — заговорил Гален.

Едва заметно Дойл повернул голову, его плечи и шея, казалось, были напряжены почти до боли. В его глубоком голосе слышался такой гнев, словно мужчина находился на пределе.

— Хочешь сказать, никто из вас не будет подчиняться моим приказам?

— Конечно, будем, — ответил Гален, — но Мерри считается не только нашим лидером, но и всего народа фейри. Как мы можем игнорировать ее требования?