Треснувшая корона

— Клянусь мертвыми, вы выслушаете меня! — воскликнула она, — Не смейте захлопывать передо мной дверь, иначе я разнесу вашу хижину на мелкие щепки!

Ее лицо побагровело от ярости, она была готова изрыгать потоки пламени, словно огнедышащий дракон.

— Мне не впервой слышать угрозы, — спокойным голосом ответил Хаттаб. — Сотни родственников приговоренных к казни, как и вы сейчас, молили меня о их спасении. Но для всех у меня один ответ — нет! Мой отец занимался этим ремеслом, а до этого — мой дед. Для меня красная маска — не просто тряпка: это мое призвание. И свою работу я выполню хорошо или не выполню вообще, что же касается угроз… Меня таким не пронять!

— Я не прошу о свободе, но взываю о милости. Магистр — достойный человек и не заслуживает такой смерти! Все, что я хочу — лишь облегчить его страдания, — по щекам помимо ее воли побежали жаркие слезы, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. — Вот, — сказала она, протянув на ладони пузырек с бесцветной жидкостью. — В ваших силах позволить узнику выпить содержимое флакона!

— Откуда мне знать, что там не яд?

— Можете проверить содержимое Жабьим Камнем. Я вам не вру! — от безысходности ее голос перешел на крик. — Глоток, лишь один глоток — все, о чем я прошу! Взамен вы получите сто гексан!

— Если я соглашусь, вы же понимаете, что об этом никто не должен знать, — потирая щетину на подбородке, глядя на валяющуюся в пыли дверь, ответил палач.

— Это будет моим секретом.

— Тогда давайте флакон сюда.

***

Утром Салах вместе с несколькими людьми зашли в камеру. К ее холодной каменной стене был прикован бывший магистр. Они расположились внутри словно у себя дома. Писарь сел за стол, готовясь записывать признания обвиняемого. Палач не торопясь раскладывал инструменты для пыток.

— Рад вас видеть, наставник, — уже с привычной ухмылкой сказал Салах. — Сейчас мы немного поговорим, и вы расскажете нам все. Первое, нас интересует: кто помог вам совершить побег? Второе: имена всех агентов в сети. Ну и третье, на десерт: вы должны признаться в том, что совершили цареубийство.

— Сын шакала! Ты рассказал своим подопечным, как с помощью Кристалла Аккумуляции убил короля, подставив тем самым меня? — едва выговаривая слова, спросил Набир.

— Можешь не утруждать себя разговорами, все присутствующие здесь — люди проверенные, я их предупредил, что вы будете оправдываться подобным образом. Начинайте!

Маска скрывала от глаз Набира лицо стоявшего перед ним человека, он не знал, кто будет исполнять экзекуцию. Палач взял одну из длинных стальных игл, разложенных на столе, с силой схватил кисть магистра и вогнал орудие пыток ему под ноготь. Лицо узника исказила едва заметная гримаса боли — совсем не тот результат, на который рассчитывали окружающие. Салах подождал, когда эту процедуру повторят еще с тремя пальцами и выкрикнул:

— Чего вы возитесь! У нас не так много времени!

— Да, господин, — ответил Хаттаб и взял в руки небольшой серповидный нож. Им он распорол штанину прикованного. Быстрым росчерком острое, словно бритва, лезвие вспороло ногу Набира. Ловким движением палач снял с икры кожу, словно кожуру с мандарина. Сделав несколько точных надрезов, Хаттаб удалил часть мышц, обнажив кость. Его помощник принес небольшой стальной ковш и передал его палачу. Тот медленно вылил содержимое половника в образовавшуюся в ноге полость. С шипением, извергая едкий черный дым, расплавленный свинец обугливал кость и плоть.

Поначалу Набир мужественно терпел боль. Но к концу процедуры он не выдержал и издал истошный крик, переходящий в вопль. Когда в рану залили метал, бывший магистр и вовсе потерял сознание.

— Выплесни на него воду, — отдал распоряжение своему подопечному палач.

Потребовалось несколько ведер холодной воды, чтобы привести магистра в чувство.

— Ну что, может, теперь ты нам все расскажешь? — с ехидной улыбкой спросил Салах. Но бывший магистр больше не проронил ни слова, его пылающие ненавистью глаза буравили бывшего ученика. Если бы человеческий взгляд был способен убить, Салах прямо на этом месте упал бы замертво.

Пытки длились весь день и всю ночь. Узнику загоняли раскаленные иглы под ногти, сдирали кожу с конечностей, ломали кости, крюками вырывали ребра. Хаттаб оказался очень изобретательным. В конце, с помощью стамески и молотка, он одну за другой раздробил все кости ниже колен магистра. Набир терял сознание, бился в конвульсиях, кричал, но так ничего и не сказал.

— Не понимаю, почему он не сдается? — спросил Салах. — Другой бы на его месте давно раскололся.

— Не могу знать, сэр, — ответил палач с раскаленными щипцами в руках.

— Ладно, заканчивайте, это бессмысленно. Он явно, что — то принял или здесь замешана магия, человек не способен столько вынести.

***

Семилетний Алкет вместе с младшей сестрой бежал по мостовой, катя палочкой обруч. Босые дети мчались вперед, смеясь и не обращая внимания на лужи и грязь.

— О, колокол пробил двенадцать. Давай побежим на площадь!

— А что там?