Треснувшая корона

— Конечно, сделаешь, — с победной улыбкой ответил Кносс. — Ты будешь очень убедительной, словно проповедник в храме Хора! Ты скажешь все, что я тебе прикажу и поклянешься всеми Богами и своей матерью, что это чистая правда! Иначе я раздавлю тебя, словно надоедливую букашку, в этом Мире нет такого закоулка, где я не смогу тебя достать!

«Сначала — д’Бьяка, с этой мелкой сучкой я поквитаюсь позже».

***

Кноссу пришлось заплатить немалую сумму, чтобы попасть сюда, но это стоило каждой потраченной монеты. Благородных заключенных держали в отдельном крыле тюрьмы и роскошь их камер вполне могла соперничать с королевской опочивальней. Кносса тщательно обыскали: начальник стражи очень боялся, что какой-либо инцидент может пошатнуть его положение. Когда дверь камеры открылась, взору Кносса представилась металлическая решетка, отгораживающая камеру от коридора. К нему приставили двоих стражников, чтобы он ненароком не наделал глупостей.

«Экая досада! Будь это обычный заключенный, я с легкостью превратил бы его жизнь в ад, но это — герцог, и даже в тюрьме к нему не так просто подобраться».

Кносс отдал охранникам по мешку с монетами, чтобы те немного отошли в сторону.

— Как вам спалось, высокий герцог? Вас не сильно доставали клопы, а то ходят слухи, что они здесь размером с небольшую крысу?

— Вы?!

— Да, я. И хотя день моего триумфа еще не настал, и вы пока можете вдыхать затхлый воздух этой каморки, но придет день, когда вы будете ползать на коленях и молить меня о пощаде!

— Постарайтесь запомнить этот момент… вы даже не представляете, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда!

— «Когда выберетесь» — коверкая говорившего, повторил Кносс, — Я бы сказал, «если выберетесь»! Что если завтра я подкуплю кого — то из охраны и вам бросят крысиный яд в еду? Или сегодня ночью к вам в камеру подселят несколько здоровых бугаев, которые захотят познакомиться с вами поближе?

Лицо герцога побелело. Кносс не мог сделать ничего подобного, начальник охраны слишком дорожил своим положением и ни за какие деньги не согласился бы на подобное. Кносс сказал это больше для того, чтобы д’Бьяка не смог сегодня спокойно заснуть.

— Или вас нечаянно пырнет охранник при очередном досмотре?

— Убирайтесь! — взревел герцог. — Вы — негодяй и мерзавец!

— Каково оно? Вчера вы были могущественным герцогом, а сегодня потеряли все? Я уже предвкушаю, как вас поведут к плахе, — невозмутимо продолжил Кносс. — Толпа любит глазеть на казнь благородных, они будут выкрикивать в ваш адрес проклятия, забрасывать вас гнилыми овощами, плевать вам вслед. Интересно, вы намочите штаны, когда вас поведут на площадь?

— Не дождетесь! Вы слышите меня, ничтожество? Вы никогда этого не дождетесь!

— О, это мы еще посмотрим. Уверен, что вы ещё сто раз пожалеете о том вечере, когда приказали меня выпороть! Могли ли вы себе представить, что окажетесь здесь?

Не дожидаясь ответа, Кносс развернулся и вышел в коридор.

«Разве можно придумать времяпрепровождение лучше, чем это?! Этот сладкий вкус победы… я лишу д’Бьяка всего: его имени, власти, жизни. Возможно, не сегодня, но моя месть заставит его пожалеть о содеянном. Сомневаюсь, что ему сегодня удастся заснуть».

***

Рана уже покрылась коркой и затянулась, но рядом с ней ощущались странные тянущие боли. Кносс чувствовал, как будто кто-то засунул туда коловорот и проворачивает его. Желудок не принимал никакую пищу, его самочувствие сильно ухудшилось. Что-то определенно было не так, и это «что-то» до дрожи пугало его. Он приказал Титу привести Азизу.

Она осмотрела раны Кносса.

— Рана успешно заживает, я хорошо сделала свою работу, — цокнув языком, сказала Азиза. — Может, вы подхватили лихорадку или потницу?

— К демону! Я позвал вас сюда, чтобы вы сказали мне, что со мной!

— Я думаю, что все дело в злых духах, которые обитают в этой комнате.

— Ты сможешь их прогнать? — спросил Кносс, не поднимаясь с кровати.

— Да, но это будет непросто.

— Я заплачу, сколько надо, — выпалил больной.

— Хорошо, — ответила та, подтвердив ответ легким кивком головы.

Азиза разложила на столе пучки каких-то трав и баночки с порошками. Достав медную ступку, женщина наполнила ее травами и содержимым баночек. Провозившись так несколько минут, целительница подожгла содержимое ступы. Медленно из нее поднимался красноватый дым с едким запахом. Азиза взяла ступу обеими руками и начала расхаживать по комнате, обкуривая дымом все углы спальни и бормоча какие-то заклинания. Вместе с дымом из ступы начали вылетать искры, которые, словно маленькие звездочки, устремились вверх. Она покинула спальню и отправилась в другие комнаты дома, чтобы проделать там то же самое. Вернувшись, Азиза заявила:

— Я изгнала духов из этого дома. Они больше не будут вас беспокоить.

— Тит, заплати ей, сколько скажет!

***