Треснувшее зеркало для пленницы красоты

Адриано закрыл ноутбук и строго посмотрел на меня. От его взгляда мне стало не по себе. Неужто он подозревает меня в убийстве мужа?

Меня погрузили в полицейскую машину и под взгляды ротозеев и постояльцев отеля повезли по выездной заснеженной дороге. Сердце бешено колотилось, меня всю трясло. Сидящие рядом по бокам полицейские не обращали на меня никакого внимания, а лишь о чём-то разговаривали между собой. Я хотела проснуться, избавиться от этого кошмарного сна. Неужели это всё произошло наяву? Кто, интересно, позарился вот так хладнокровно убить супруга, да ещё и моим маникюрным прибором? Наверное, чтобы таким образом подставить меня. Неужели я не смогу доказать свою невиновность? По моим щекам покатились слёзы. Мне почему-то вдруг захотелось прижаться, как когда-то в детстве, к своей мамочке, чтобы она меня защитила, уберегла от этого всего зла и кошмара, свалившегося на меня в одночасье. Но мамы несколько лет уже, как нет в живых, и вообще никого у меня нет. Я осталась совершенно одна. Причём в такой глупой, страшно нелепой ситуации.

Машина въехала через металлические решётчатые ворота и остановилась около маленькой двери. Полицейский, крупный мужчина, открыл дверь машины и выпустил меня. Другой полицай взял меня под локоть, подтолкнул ко входу. Я прошла через закодированную дверь и последовала по узкому коридору. Повсюду стоял запах клопов и табака. Такой тревожный, будоражащий запах. Так, наверное, пахнет горе, простое человеческое горе, которым уже пропитались стены полицейского отделения.

– Проходите, синьора!

Полицейский распахнул дверь, я оказалась в небольшом офисе. За столом сидела женщина полицейская, похожая на ворону. С большим носом, на котором громоздились очки с толстыми линзами. Синий пиджак с погонами с выглядывающей из-под него сорочкой белого цвета с галстуком выгодно выделял её чёрные волосы и сверлящие тёмно-карие глаза, казавшиеся ещё больше из-за толстых линз очков.

– Присаживайся, – указала она мне на стул и посмотрела на полицейского. – Вы, Франко, пока можете быть свободны. Потом чуть позже я вас позову.

Полицейские молча удалились. Женщина открыла папку, в которой были: протокол, составленный на месте убийства и мои документы – удостоверение личности и вид на жительство. Полицейская представилась и стала задавать мне ряд вопросов, касающихся убийства.

Я снова всё пересказала, как произошло. Джада стучала клавиатурой компьютера. Затем по телефону кому-то позвонила, через три минуты вошёл парень в гражданской форме, велел мне следовать за ним.

– Сейчас, Елизаветта, иди сдавать отпечатки пальцев. Увидимся позже, – Джада скорчила на лице нечто вроде улыбки и снова уставилась в компьютер.

Я последовала за мужчиной в другой конец коридора. Он открыл дверь помещения, разделенного перегородками на секции. Я разглядела установку для снятия отпечатков пальцев, большую чернильную подушечку и зажимы, которыми крепили к столу формы. Мужчина велел закатать рукава. Я подчинилась, он взял меня за запястье и подвёл к чернильной подушечке. Чистая форма для отпечатков уже была прикреплена к доске. Он обхватил запястье левой рукой, а правой утопил мой большой палец в чернильной подушечке, после чего прокатал по поверхности пластины. Сняв отпечатки с большого пальца, он проделал ту же процедуру с указательным. Затем он проделал такую же манипуляцию с моей левой рукой. Подведя меня к рукомойнику, включил воду и протянул мне одноразовое мыло. Я попыталась отмыть чёрный мазут, который очень плохо смывался. Вода была холодной, что ещё больше осложняло мои действия. Мой аккуратный маникюр на наращенных ногтях наполовину стёрся. Когда я вытирала руки полотенцем, вошёл мужчина невысокого роста с фотоаппаратом в руках и пригласил пройти в соседнюю комнату, чтобы сфотографировать меня в профиль и анфас. В этот момент я себя как раз и стала ощущать криминальной персоной.

– Сейчас следуй за мной, – скомандовал полицейский и снова отвёл меня в кабинет Джады.

Женщина сидела всё так же за компьютером и жевала бутерброд, запивая его «Фантой».

– На, держи, перекуси. Небось, ничего не ела с утра. Тебе ещё здесь долго придётся находиться.

Джада протянула мне сандвич, завёрнутый в пищевую прозрачную целлофановую плёнку. Она была права. Ведь я, по сути, со вчерашнего вечера ничего не держала во рту. Но аппетита не было совершенно, потребности в еде мой организм явно не испытывал. Нервы мои были на пределе, но неприятные спазмы в желудке словно советовали мне проглотить бутерброд. Дрожащими руками я развернула плёнку, откусила мягкий хлеб с ветчиной и помидором. Джада окинула меня сочувствующим взглядом и произнесла:

– Не волнуйся, Елизаветта, если ты и в самом деле непричастна к убийству супруга, тебя отпустят. Вот сейчас осталось последнее слово за экспертом.